«Свеча памяти» Владислава Маначинского

Петербургский скульптор Владислав Маначинский приступил к созданию монумента «Свеча памяти», посвященного подвигу жителей блокадного Ленинграда. В памятнике найдет отражение и холокост, что подчеркивается таким решением: на одной стороне обелиска можно будет увидеть символы иудаизма – звезду Давида и менору, опутанные колючей проволокой, а на другой – символ Петербурга: ангела, взятого на прицел. Высота композиции составит почти девять метров. Проект создан на средства меценатов.

Монумент будет установлен у Президентского дворца в Иерусалиме. На церемонию открытия пригласят блокадников, проживающих в Израиле.

Владислав Маначинский хорошо известен жителям Всеволожска как автор памятника В.А. Всеволожскому, над которым работал вместе со своим отцом. Барельеф М.И. Глинки во Всеволожской детской школе искусств – тоже дело его рук. После торжественного открытия барельефа и состоялась эта беседа со скульптором.

– Владислав Александрович, а сколько у вас всего работ в нашем городе?

– Это уже четвертая. Первая относится к девяностым годам. В первый раз мы работали во Всеволожске над бюстом летчику Герою Советского Союза Шишканю. После этого была большая серьезная работа – памятник Всеволоду Андреевичу. У ее истоков стоял мой отец, он этой темой активно занимался, не единожды ходил в администрацию, общался с руководителями на протяжении 5–6 лет. Так получилось, что большую поддержку оказал Эдуард Камович Акопян, он у нас соавтором выступил как архитектор в этой работе. Совместными усилиями мы эту работу и выполнили.

Третья работа была посвящена юбилею Победы. В 2015 году в микрорайоне Южный по инициативе главы администрации города мы сделали стелу.

Год назад мы изготовили надгробие писателю Юрию Слепухину – обелиск с открытой книгой и крыльями.

– Что связывает вас со Всеволожском?

– В 90-е годы наша работа началась в связи с тем, что отец приобрел здесь участок – на улице Павловской. У нас там был дом, и в этом смысле мы стали жителями Всеволожска. А сейчас этот дом уже пришел в негодность, хотя участок существует. Кстати говоря, бюст Шишканя мы и лепили даже в том доме.

– Из какого музыкального произведения вы выбрали фрагмент для барельефа М.И. Глинки?

– Из «Руслана и Людмилы». Сама композиция – такой коллаж из наиболее выразительных моментов: голова Черномора, финн, сидящий перед книгой с заклинаниями, замок Черномора и на переднем плане – хеппи-энд – Руслан, обнимающий Людмилу.

– Где вы получили образование?

– Мое образование шло поэтапно, ходил в художественную школу, потом в среднее училище имени Серова, теперь Рериха называется. В дальнейшем – Академия художеств, институт имени Репина, где в 2002 окончил аспирантуру и остался преподавать на архитектурном факультете. На протяжении 15 лет преподавал предмет «Скульптура». В Академии художеств я был одним из последних учеников Михаила Аникушина, талантливого советского скульптора.

– Вы только скульптурой занимаетесь? Живопись? Графика?

– Я когда-то пробовал писать, хотя это было давно. Понимаю, что я не живописец. Какая-то основа, конечно, есть, но на полупрофессиональном уровне. Каждый должен заниматься своим делом.

– В вашем творчестве особое место занимает война и блокада. Вы ведь начинаете работу над монументом, который будет установлен в Израиле?

– Мы очень плотно сотрудничаем с комитетом по внешним связям Санкт-Петербурга. Совместными усилиями установили уже две работы. В 2015 году к юбилею Победы открылся памятник в Ереване, посвященный детям блокады. Во время войны из Ленинграда туда были эвакуированы дети. В частности, в Ереван было эвакуировано 500 детей. Некоторые до сих пор там живут, уже пожилые люди.

Комитет по внешним связям всячески продвигает тему блокады, и вот недавно, в сентябре 2018 года, состоялось открытие памятника в Кемерово. Тема та же, но композиция несколько иная.

Если говорить о других работах на тему войны, то есть большой памятник в городе Порхове, но это, в первую очередь, заслуга моего отца. Город находится в 300 км от нас, там был большой пересыльный концлагерь «Дулаг-­100» – таких была целая сеть по Советскому Союзу. Более 80 тысяч военнопленных погибли там, и этой теме посвящен наш мемориал. Начиналось это в конце семидесятых годов прошлого века большими совместными усилиями города и области. Высота самой композиции 27 метров, там есть Аллея скорби, Озеро слёз. Дальше идет некрополь, и венчает композицию насыпной холм, на котором находится памятник. Должен был быть триптих, где главный фасад – сюжет из концлагеря. Сюжет называется «Непокоренные», военнопленные зажаты обелиском, в них впивается колючая проволока, но они сопротивляются.

С фасадов должна была быть тема победы и тема подполья, но, к сожалению, так получилось, что СССР распался, и банально не хватило средств, чтобы работу завершить. В 2015 году, в связи с юбилеем Победы, вернулись к этому. Директор одной строительной компании, настоящий меценат, заинтересовался памятником, предложил встретиться, проявил инициативу, нашел средства для того, чтобы мы могли эту работу завершить.

– Какие темы ещё нашли отражение в вашем творчестве?

– Много чего сделано. Есть еще огромный мемориал, посвященный выводу войск из Афганистана, на пересечении улиц Бадаева и Джона Рида в Петербурге. Он выполнен в виде символической арки. Изначально мы, правда, предполагали, что она своей архитектурой должна напоминать Восток, то есть это некие врата и вход-выход в Афганистан. Но потом нам по некоторым причинам посоветовали видоизменить замысел, и в конце концов она превратилась в арку для моста, по которому выходили наши войска. Ущелье, по узкой горной тропе двигаются наши солдаты, в перспективе и на переднем плане – большие фигуры, а впереди лежат 10 гранитных блоков, которые соответствуют 10 годам войны в Афганистане, каждый блок подписан – города, где проходили наиболее крупные боевые действия. Они как бы двигаются по этой дороге. Интересная работа, как мне кажется, получилась.

– Всеволожск, как выяснилось, не совсем чужой для вас город. Каких памятников не хватает нашему городу? Где их можно было установить?

– Не задумывался, и не силён в топографии, чтобы определить места. А что касается известных личностей, то была идея такой композиции: сидящий Оленин, полуприкрытый пледом. Рядом собачка. Достаточно камерная вещь, без претензий на монументальность. Её можно было бы установить в Приютино.

Беседовала Марина АНДРЕЕВА