Одна медаль на троих

В канун круглой даты – 80-летия полного снятия блокады – мы отправились в Коккорево, к Клавдии Никитичне Гвоздиковой, которая всю блокаду провела в деревне Ваганово – боролась за жизнь, голодала. Под постоянными обстрелами и бомбежками она встречала и провожала сотни полуторок. Помогала отпаивать горячим чаем водителей и их пассажиров-ленинградцев, которых вывозили в эвакуацию. Трасса по Ладоге стала дорогой и её жизни. В первую блокадную зиму ей было десять лет, но маленькая девочка помнит каждый из тех мучительных длинных дней.

– Ой, а вы откуда? – тяжело вздыхая, поинтересовалась пожилая женщина и, узнав, что к ней приехали журналисты газеты, вступила в разговор по существу. – Беда у нас, почтальона нет, с весны прессу никто не приносит. За пенсией нужно ездить в Борисову Гриву. А ведь когда-то, давным-давно, я три года проработала на почте. До сих пор помню пухленькие сумки с десятками газет и корреспонденцией. Даже в войну сотрудники отделений связи по домам ходили регулярно и своевременно. Хорошо хоть телевизор есть, новости по нему узнаю. Смотрю ТВ с раннего утра до позднего Соловья (про программу «Вечер с Владимиром Соловьевым»). Прежний, китайский, телевизор плохо показывал, хоть в окно выбрасывай. Новый купила сразу, как только получила единовременную выплату для блокадников в 50 тысяч рублей, выданную по указу Президента Владимира Путина.

Клавдия Никитична – человек известный не только в районе, но и в России. Журналисты разных федеральных изданий – частые гости блокадницы. А когда в Коккорево, чтобы проверить строительство музея «Штаб Дороги жизни», приехал председатель Следственного комитета России Александр Бастрыкин, бабушка не растерялась и спросила:

– Чем это наша деревня провинилась?

– Не волнуйтесь, ничем, – успокоил её глава СК России.

На самое знаменательное событие в поселке – торжественное открытие музея «Штаб Дороги жизни», блокадница пришла с подарком. Она принесла в экспозицию дорогую реликвию – мамину медаль «За оборону Ленинграда» и удостоверение к ней, выданное в далеком 1943 году. На маленьком листе, пожелтевшем от времени, чьей-то рукой аккуратно выведено пером: «Выдано Екатерине Афанасьевне Высоцкой». Увидев эту «корочку», губернатор Ленинградской области Александр Дрозденко, приехавший на открытие музея, не смог скрыть восторга: «Надо же, настоящий!».

Огнём по неприятелю

– Одна медаль на троих, – сказала тогда нам мама, получив награду из латуни диаметром в 32 миллиметра, – рассказывает, волнуясь, Клавдия Никитична. – Она работала в Вагановском лесничестве – пилила деревья, а мы, маленькие дети, управлялись по хозяйству, бегали в сельсовет отмечаться, чтобы получать карточки, забирали хлеб. Вместе с братом сажали картошку и караулили, чтобы никто не выкопал.

– Небось охотников до неё было много? – спрашиваем собеседницу.

– Ещё спрашиваете! Глазом не успеешь моргнуть, враз выкопают. Охраняли, как настоящий клад! Тяжело вспоминать те страшные дни. Голод ужасный. Везде было море горя, потрясений. Кстати, при заготовке дров в Вагановском лесничестве никто не погиб. Мама моя была добрым человеком. Например, за ней «закрепили» подручного. Так вот, она отдавала свой талон на соевое молоко ему. Этот щедрый жест спас парня от голодной смерти.

Как рассказывает Клавдия Никитична, морозы в 1942 году стояли страшные. Столбик термометра опускался ниже 40 градусов. Как только вода в Ладоге замерзла, открылась автомобильная «навигация», на тонкий лёд вышли первые полуторки.

– В первую блокадную зиму мы не учились, – продолжает моя собеседница. – В нашей Вагановской семилетней школе разместился госпиталь, в классах лечили раненых. Иногда казалось, что враг совсем рядом, ещё чуть-чуть, и фашисты захватят Ваганово. Отпор неприятелю давали сильно, громко и шумно. Как-то в тёмном, промёрзшем доме от грохота задрожали стены и стало совсем страшно. Это заработала 101-я батарея. «Наверное, немцы прорвались», – сказал громко Архип Клементьевич Высоцкий, а потом генеральским голосом скомандовал: «Ребятки, живо залезайте на печку!»

…Тревога оказалась ложной. Неприятелю не удалось прорваться.

– Мы, ребятишки, придумали детскую забаву: катаясь на велосипедах, цеплялись за кузов машины и ехали так до Ладожского озера, – волнуясь, вспоминает блокадница. – Правда, у меня неудачно выходил этот трюк, поэтому часто были разбитые коленки. А ещё смотрели кино, которое, как и метроном ленинградского радио, было подтверждением тому, что мы ещё живы! На экране, затянутом белой простыней, показывали фильмы про Чапаева, Ленина и крутили военные хроники. Но прежде чем попасть на сеанс, надо было пройти мимо трупов. Еле-еле преодолевая страх, мы быстро проходили мимо страшного места. Жизнь продолжалась, но смерть была совсем близко…

Сберкасса номер 39

– Меня часто спрашивают: как удалось выжить в блокаду? – продолжает Клавдия Никитична. – И действительно, как? Ведь 125 граммов хлеба – да и хлебом-то этот вязкий черный комочек не назовешь, всё это уже за пределами человеческого существования. Нас выручало подсобное хозяйство. Был случай, когда на Ладожском озере затонула баржа с зерном. Люди его доставали, сушили и упрямо делали из него хлеб, есть который было невозможно, но ели, потому что нельзя было не есть. В блокаду наша семья получала талон на водку, которую меняли у солдат на «царский» паёк: разные вкусности. Все жили одной семьей. Помогали друг другу. Как-то раз слышим стук в заколоченное окно. Открываем, на пороге опухшая от голода родственница, приехала к нам в Ваганово из Ленинграда. Дед с бабкой быстро растопили печь, сварили чугунок картошки. Целую неделю она прожила с нами, а потом вернулась обратно в город.

Самое страшное воспоминание Клавдии Никитичны о войне – авианалёты немцев на пирс.

– Сильно боялись звуков немецких самолетов, – говорит она. – Этот до костей пробирающий зловещий вопль помню до сих пор. Сразу хотелось залезть под стул и не вылезать больше никогда.

…В Вагановскую школу маленькая Клава вернулась сразу после того, как госпиталь в школе расформировали. Потом были прорыв и полное освобождение Ленинграда от блокады.

– Как-то раз, в мае 1945 года, наш класс вышел на уроке физкультуры в школьный двор – играть в волейбол, – продолжает свой рассказ блокадница. – Между двух тополей натянули сетку и стали играть. Глядим, идет баба Маня и громко плачет на всю улицу. Окружили её, спрашиваем, что стряслось. «Война закончилась. Победа», – ответила она… И тут началось: слёзы радости, целование, восторг…

После школы Клавдия Никитична Гвоздикова сразу пошла работать мотальщицей на ткацкий комбинат. Затем трудилась почтальоном, кассиром, долгие годы работала в Дорожно-эксплуатационном управлении № 1. Даже была сторожем, по-современному, «секьюрити» …

– В 1954 году я вышла замуж, родила двоих сыновей, – рассказывает блокадница. – С мужем познакомились на танцах. Иначе, чем любовью с первого взгляда чувство, вспыхнувшее тогда, не назвать. Четыре года встречались до этого. Он был рыбаком. Вместе с супругом прожили 38 лет. Всю жизнь трудились. Сейчас у меня пять внуков и два правнука. А вы знаете, какая у меня высокая пенсия? Государство платит мне 46 тыс. рублей. По меркам нашего поселка, я – настоящая богачка. Соседи часто просят в долг. Моя знакомая дачница как-то сказала: «Клавдия Никитична, на вашей двери можно смело написать «Сберкасса номер 39 (номер дома, где живет наша героиня)».

…За свою долгую жизнь Гвоздикова была удостоена множества наград. Но самая дорогая – та самая, памятная, – «За оборону Ленинграда», та, которая одна на троих…

Ирэн ОВСЕПЯН
Фото Антона ЛЯПИНА