Из семейного альбома Евдокии Полтавцевой
Трудно представить, как выглядел этот уголок Мельничного Ручья до войны, но, по рассказам, он только начинал застраиваться, и грибы можно было собирать совсем недалеко от дома. С тех пор много воды утекло, местность изменилась до неузнаваемости, а вот горка, у подножия которой стоит серый дом с вишневой крышей, всё так же круто уходит вверх. В этом доме на Пожвинской улице ещё до войны жила со своими родными Е.С. Полтавцева, и в этом же доме 14 марта она встретила своё 95-летие. Вместе с ней мы рассматриваем фотоснимки, на которых отразилась вся биография семьи. Евдокия Семёновна перелистывает страницы старого фотоальбома, и история оживает на глазах…
Здесь, под Ленинградом, её родители обосновались в 1930 году. Спасая семью от голода в неурожайный год, Семён Мозеров перевёз на Мельничный Ручей жену и пятерых детей из Брянской области. Пока ехали на поезде, добрые люди подкармливали ослабевших от истощения детей. Слава Богу, все остались живы. Отец устроился на строительство. Работа приносила хоть и не очень большой, но постоянный доход, и жизнь постепенно начала налаживаться.
На одном из самых старых снимков – выпускной класс. Девочка с косичками – это Евдокия. Она училась в школе № 1 ещё при легендарном Петриашвили, он преподавал физику. 1941 год стал для неё выпускным. 22 июня Семён, заработавший немного денег, поехал с дочкой в Ленинград – купить своей выпускнице обновку. Он очень любил детей, старался одевать их получше. Когда отец с дочерью уже подходили к универмагу у Нарвских ворот, по радио прозвучало сообщение Левитана о нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Дома отца ждала повестка в военкомат. В ту пору Семёну было уже 45 лет, призыву в действующую армию не подлежал, поэтому был направлен на службу в милицию.
Всеволожскую молодежь в первые дни войны мобилизовали на оборонные работы в Манушкино. Евдокия, ее старшая сестра Екатерина, как множество других молодых женщин и девушек, копали там противотанковые рвы – огромные, размером в человеческий рост. Летом 41-го стояла страшная жара, хотелось пить, грязь липла к телу. Была паника…
– Потом я услышала, – вспоминает Евдокия Семёновна, – что девочки устраиваются в воинские части. Обратилась в передвижной госпиталь на улице Пермской, рядом с домом. Он был расквартирован в двухэтажном летнем деревянном доме. В таких домах летом размещались детские сады и пионерские лагеря. Раненых в начале войны в госпитале не было, разве что больные поступали.
Страшный голод – главная трагедия блокады – заставлял людей искать место, где хоть как-то можно было прокормиться. Евдокия признаётся, что госпиталь стал для неё спасением, там было «неголодно», тем более что работала она в столовой. До февраля 1942 года он стоял во Всеволожске, потом его перебросили на Волховский фронт. Хотя с тех пор прошло уже 77 лет, Евдокия Семёновна хорошо помнит свою первую, но не единственную переправу через Ладогу.
Помнит даже точную дату: было это в ночь с 22 на 23 февраля. Машины с медицинскими палатками, госпитальным инвентарем и личным составом ещё днём прибыли в Ваганово, но выехали не сразу, ждали, когда уменьшится обстрел. Переехать Ладогу по льду означало почти то же, что перейти линию фронта. Ночью колонна тронулась в опасный путь.
Сколько часов ехали, сказать трудно. Машина несколько раз останавливалась. Не помнит, чтобы было страшно, наверное, потому, что страшнее блокады быть уже ничего не могло. В памяти остались девушки-регулировщицы, указывавшие дорогу, сигнальные огни и непрекращающийся гул самолётов.
Что могла испытывать мать девушки, отправляя её с госпиталем на другой берег Ладоги? «Тогда уже ввели хлебные карточки, 125 граммов на человека, – вспоминает Е.С. Полтавцева. – Мама надеялась: «Может, ты там останешься жива». Такой же надеждой жили и родители ещё двух всеволожских девушек, уезжавших с госпиталем. Одну из них звали Нина, и она успела окончить только два курса института.
На другом берегу их ждала полевая кухня: в котлах варилась рисовая каша с концентратами, кипел чай. Госпиталь разместили на станции Жихарево (пос. Назия), в пустых двухэтажных деревянных домах. Раненых тогда еще не было, но через двое суток начался налёт вражеской авиации – госпиталь попал под бомбёжку. Вот тогда и появились первые раненые, человек 11–12. Евдокию успели толкнуть в траншею, только землёй засыпало. Одну из девушек так и не нашли, а Нина была ранена… В полевых условиях ей ампутировали ногу и отправили в тыл. Подруг разлучила война, но не навсегда. До последних дней жизни Нины эта дружба не прекращалась. Нину Ильиничну Метицкую помнят многие жители города – она работала фельдшером Всеволожской СЭС, служила свечницей в храме Спаса Нерукотворного Образа на Дороге жизни. На одном из снимков в фотоальбоме – две уже немолодые женщины. «Это мы с Ниной», – комментирует Евдокия Семёновна.
Рассматриваем фотографии разных лет. Годы, конечно, наложили отпечаток на лицо нашей героини, но на снимках военной поры Евдокию Семёновну без труда можно узнать. На фотографии 1943 года – три молоденькие девушки, сотрудницы военного госпиталя, располагавшегося в районе Дусьево на территории Кировского района. Вообще, в годы войны окрестности этой деревни стали местом сосредоточения десятков госпиталей и лазаретов. Это и понятно: через деревню проходила Дорога жизни, позже невдалеке была проложена еще и временная железная дорога. Известно, что с 1942 по 1944 год там располагалось больше 20 госпиталей и эвакопунктов с эвакоприёмниками.
Первое время госпиталь – эвакопункт, в котором служила Евдокия Мозерова, располагался в палатках, позже – в землянках, которые были вырыты по весне. В обязанности девушки-делопроизводителя входил учёт, без которого не обойтись и на войне. Три года службы в госпитале для неё прошли как на передовой. Немцы бомбили не переставая. Раненых было очень много, из эвакопункта их распределяли по госпиталям.
О быте и говорить нечего: было холодно, девушки, если удавалось, спали на носилках, прижавшись друг к другу. Но, что удивительно, совсем не болели простудными заболеваниями. «Напряжение было просто невыносимое, – признаётся Евдокия Семёновна. – Так хотелось отдохнуть от людей. Спать почти не приходилось. Всё это трудно передать словами». И до сих пор удивляется, как удалось выжить в тяжелейших условиях.
А вот её старший брат Иван, 1922 года рождения, погиб в тех же местах и был захоронен в братской могиле в Жихарево. Не уцелел и средний брат, Григорий, 1926 года рождения. Его смерть настигла в 1943 году, когда он учился в военном училище.
Когда Евдокия узнала, как погиб Иван, отпросилась у командира в увольнение во Всеволожск. Хотелось поддержать родителей и хотя бы немного помочь с продуктами. Начальник нехотя отпустил девушку, ведь в дороге всякое могло случиться и случалось. Фанерный чемодан везла домой тяжёлый – в нём был накопленный паёк, включая банки с тушёнкой. На попутной машине девушка уже во второй раз переправилась через замёрзшую Ладогу. До Мельничного Ручья от Ладожского озера ходил поезд. Доехать доехала, а нести тяжёлый чемодан сил не хватало. Просить о помощи было опасно. Риск был огромный: из-за страшного голода люди шли на преступления. Об этом предупреждал Евдокию и командир. Но тем же поездом в Ленинград ехал какой-то офицер со своим адъютантом, они и помогли донести Евдокии чемодан до родительского дома.
К концу января 1944 года после освобождения Ленинграда от фашистской блокады дусьевские госпитали ушли вместе с наступавшими советскими войсками на запад. С 8-й армией Волховского фронта прошла до Европы и Евдокия Семёновна. О том времени напоминают её награды, хранящиеся в семейном архиве: именная благодарность Сталина за участие в разгроме танковой группы немцев юго-западнее Будапешта в марте 1945 года и медаль «За взятие Вены».
День Победы она встретила в Австрии, где госпиталь разместился в курортном Бадене, в красивом здании санатория. О таких условиях в годы войны и не мечталось. Напоминание о том времени – историческая фотография: Евдокия с подружкой в новых платьях, купленных в Австрии. К той же поре относится любопытный эпизод: один раненый подарил ей золотое колечко, но долго носить его не пришлось: мыла руки и потеряла, о чём долго потом жалела.
Евдокия Мозерова очень достойно прошла свой боевой путь, она была на прекрасном счету в госпитале, о чём свидетельствует знак «Отличник санитарной службы», а также сохранившийся аттестационный лист от 1944 года: «С работой справляется хорошо, быстро освоила технику учета и отчетности, секретное делопроизводство. За хорошую работу имеет ряд благодарностей». Как участник войны Е.С. Полтавцева награждена медалями «За победу на Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 г.г.», «За оборону Ленинграда».
Домой, уже повзрослевшая и хлебнувшая тягот войны, она вернулась в сентябре 1946 года. Многие подружки к этому времени выучились, устроились работать. «А я что имею? Извещения и квитанции писала, подсчет вела. А что теперь буду делать? Я никто и ничто», – рассудила Евдокия Семеновна и поступила… нет, не на медицинский, как можно предположить, а в Ленинградский педагогический институт им. М.П. Покровского на факультет английского языка. Набор, правда, уже закончился, но как фронтовичке ей сделали снисхождение – на экзаменах сильно не спрашивали и в институт приняли. Интересная деталь: к экзамену по литературе она выучила письмо Татьяны из «Евгения Онегина» по томику Пушкина, подаренному одним из раненых.
После окончания института Евдокия Семёновна вышла замуж за военного врача. По настоянию родителей невесты, не признававших гражданский брак, молодые венчались в Троицкой церкви на Всеволожском проспекте. Григорий Иванович Полтавцев, военный хирург, увёз жену на Дальний Восток к месту своей службы. Там они жили семь лет, муж оперировал, Евдокия Семёновна преподавала английский язык в сельской школе. На Дальнем Востоке родилась их старшая дочь, Ольга.
В 1956 году муж получил направление в Военно-медицинскую академию в Ленинграде. Пока он учился, супруга продолжала свою педагогическую деятельность: вначале работала во Всеволожском роно, затем в Колтушской школе. Во Всеволожске у Полтавцевых родилась младшая дочь, Ирина. После окончания Академии Григорий Иванович получил направление в Прибалтику. Евдокия Семёновна преподавала в одной из школ Риги английский язык. Вряд ли думали Полтавцевы, что когда-нибудь вернутся во Всеволожск, но случилось именно так. После развала СССР они обосновались в том самом доме, откуда ушла на фронт, едва переступив порог школы, семнадцатилетняя Евдокия…
Нина УСТИЧЕВА
Фото Антона ЛЯПИНА и из домашнего архива Е.С. Полтавцевой
