В «столице условных рефлексов»

8 февраля страна отмечает День российской науки. В 1724 году  (28 января по старому стилю) указом правительствующего Сената по распоряжению Петра I в России была основана Академия наук. В 1925 году она была переименована в Академию наук СССР, а в 1991 – в Российскую академию наук. В 1999 году Указом Президента РФ в этот день был учрежден праздник российских ученых – таким образом власти ознаменовали 275-ю годовщину Российской академии наук.

О том, что на территории нашего района действует крупнейший институт, занимающийся фундаментальными исследованиями в области физиологии человека и животных, знают многие. Наша газета неоднократно рассказывала читателям о работе ученых, о проблемах, которые их одолевают, о достижениях, которые удаются часто «вопреки», а не «потому что»… И сегодня вокруг Института физиологии им. И.П. Павлова бушуют страсти – впрочем, совсем не научные.

В «столице условных рефлексов» – а именно так иногда называют поселок Колтуши, где расположен тот институт, мы побывали накануне Дня российской науки – другой такой высокой концентрации ученых «на квадратный метр» в районе не найти.

Но путь наш лежал не в научные лаборатории и не на экспериментальные площадки – на этот раз мы решили поинтересоваться жизнью лабораторных животных, маленьких и невольных участников большого научного процесса.

Заведует отделом лабораторных животных Елена Ивановна Петрова. В 1988 году она поступила на работу в Института физиологии им. И.П. Павлова на скромную должность старшего лаборанта, а в 2000-м возглавила работу этого очень ответственного отдела. Сегодня в обширном хозяйстве Елены Ивановны содержатся разные виды лабораторных животных: две тысячи двести крыс, небольшое количество мышей и морских свинок, собаки и кошки, сорок девять обезьян «породы» макака-резус и один павиан. Ухаживают за «поголовьем» двадцать человек – в основном это местные жители, пенсионеры. Обязанности по уходу несложные – кормление и уборка, но требующие, безусловно, определенных навыков и опыта.

Сам Иван Петрович Павлов предпочитал работать с собаками – именно поэтому по его инициативе 7 августа 1935 года в Ленинграде был установлен памятник собаке. По мысли ученого, памятником было отмечено значение собаки как основного объекта в проведении экспериментов по физиологии нервной деятельности.

Уже тогда находилось немало противников вивисекции (проведения хирургических операций над живым животным с целью исследования функций организма (либо извлечённых отдельных органов), изучения механизмов действия лекарственных средств, разработки методов хирургического лечения или же в образовательных целях). И вот как ответил Павлов тем, кто призывал «не мучить бедных зверюшек» во имя науки: «Когда я приступаю к опыту, связанному в конце с гибелью животного, я испытываю тяжёлое чувство сожаления, что прерываю ликующую жизнь, что являюсь палачом живого существа. Когда я режу, разрушаю живое животное, я глушу в себе едкий упрёк, что грубой, невежественной рукой ломаю невыразимо художественный механизм. Но переношу это в интересах истины, для пользы людям. А меня, мою вивисекционную деятельность предлагают поставить под чей-то постоянный контроль. Вместе с тем истребление и, конечно, мучение животных только ради удовольствия и удовлетворения множества пустых прихотей остаются без должного внимания».

И ведь действительно – охотник убивает медведя, волка, лису, зайца или даже слона или льва просто ради забавы – не от голода, не защищая свою жизнь, а так, хобби такое – убивать животных. Ученые же, работая с животными, создают новые лекарственные препараты, совершенствуют медицинское оборудование, изучают методы борьбы с, казалось бы, неизлечимыми болезнями. И все время вынуждены оправдываться перед «мировой общественностью», что вот эта мышка погибла не в мышеловке, а в результате научного эксперимента, направленного на продление или даже спасение многих человеческих жизней.

По словам Елены Ивановны, ни обезьяны, ни собаки, ни кошки, содержащиеся в отделе лабораторных животных, не используются для так называемых острых опытов, связанных с гибелью животного, причинением непоправимого вреда его здоровью. Острые опыты уступают место хроническим. В хроническом эксперименте, введенном в физиологию И.П. Павловым и другими исследователями, изучение функций протекает в условиях нормального взаимоотношения здорового организма с окружающей средой.

Вообще, Елена Ивановна убеждена, что будущее – за альтернативными биологическими моделями, при помощи которых можно воспроизводить структуры, функции и процессы на разных уровнях. Однако биологические модели дороги, хотя и все шире внедряются в научно-исследовательскую деятельность.

Но и самые обычные крысы недешевы – качественный «подопытный материал» стоит более тысячи рублей за штуку. Поэтому в питомниках, где содержатся мыши и крысы, занимаются также и их разведением, тщательно контролируя генетические, физиологические и морфологические признаки, а также состояние здоровья животных.

Лабораторные мыши и крысы используются для проведения бактериологических, токсикологических, мутагенных и канцерогенных исследований, в стандартизации гормональных препаратов, вакцин и сывороток, а также в различных генетических и молекулярно-биологических исследованиях.

Мыши и крысы обладают чрезвычайно высоким обменом веществ, высокой интенсивностью роста и развития, небольшим размером тела. Немаловажно и то, что эти животные отличаются высокой плодовитостью, непродолжительным сроком беременности, способностью выкармливать свое потомство в короткие сроки.

В отделе лабораторных животных поддерживаются и разводятся 4 инбредные и 2 неинбредные линии крыс, инбредная линия мышей. Вот так все сложно в этом «крысино-мышином царстве» – даже плодятся они по-научному, а не как попало. Как уже было сказано, в отделе лабораторных животных также содержатся макаки-резусы общим числом в сорок девять голов – ну не голов, а забавных мордочек.

У каждой обезьянки есть имя и индивидуальный номер, вытатуированный на руке или лапе, – что там у них? Звучит это как-то по-концлагерному, да и помещения для их содержания ассоциируются с тем самым «обезьянником», куда заключают нарушителей общественного порядка – решетки на окнах и дверях, грубые полки-лавки…

Но, по словам Елены Ивановны, жизнь у этих обезьян вполне приличная – они всегда сыты, содержатся в тепле и чистоте и даже не лишены плотских утех, – есть несколько «супружеских» пар, которые уже успели обзавестись потомством. Ежегодно обезьянье стадо пополняется несколькими малышами.

Продолжительность жизни у лабораторных обезьян значительно выше, чем у их сородичей в дикой природе: правильное и регулярное питание – овощи, фрукты, каши; лечение в случае необходимости; ну и, конечно, отсутствие риска быть съеденным во цвете лет более крупным хищником делают свое дело.

Самая пожилая обезьяна по кличке Звезда в позапрошлом году отметила свой тридцатилетний юбилей. В летние месяцы у обитателей обезьянника есть возможность подышать свежим воздухом – помещения оборудованы специальными выходами в вольеры на улице. Но макаки не очень ценят такую заботу – оказавшись в непривычной обстановке, начинают нервничать, пугаются незнакомых звуков, запахов и стремятся обратно, в свой обжитой тесный мирок.

В научной деятельности института обезьяны «участвуют» довольно активно – с ними проводятся хронические и поведенческие опыты и эксперименты. Но часть из «стада» проживает на положении заслуженных пенсионеров – они уже внесли свой личный вклад в российскую науку. Сейчас много дискуссий ведется по поводу жестокого обращения с животными, готовятся к принятию новые поправки к Уголовному кодексу. Немало споров вызывает и использование лабораторных животных в науке для проведения опытов над ними.

Но как бы остро ни стоял вопрос о негуманном использовании животных в научных лабораториях, человечество еще не готово полностью отказаться от опытов на них в самых разнообразных сферах. Не создано таких программ, которые точно могли бы воспроизводить реакцию организма на тот или иной препарат, не найдено альтернатив, полностью положительно охарактеризовавших себя на практике. Возможно, в будущем ученые смогут найти достойную замену использованию животных в экспериментах, и только тогда вопрос будет разрешен.

Светлана ЗАВАДСКАЯ

Фото Антона ЛЯПИНА