Судьбы ее лоскутное шитье
Думается, она позвонила к нам в редакцию потому, что душа ее, как душа любого творческого человека, просила общения с подобными себе личностями. И, как любой художник, она хотела, чтобы ее работы увидели и оценили зрители. И даже такой, не самый неискушенный зритель, как автор этих строк, при знакомстве с творчеством Валентины Сушковой понимает: за ее картинами стоит не просто умение сшивать кусочки ткани, за ними – своеобразная философия и мировоззрение.
…Стежок к стежку, лоскуток к лоскутку вот уже не один год рисует она свой идеальный мир. Несомненно, Валентина – художник. Правда, профессиональный художник пишет картину маслом, использует в своих работах гуашь или акварель. А рабочий инструмент Сушковой – иголка с ниткой и лоскут. Самый обычный лоскут, каких во множестве остается у любой портнихи. Техника, в которой она работает, во всем мире известна под названием «печворк», а в России – как лоскутное шитье. Наши бабушки и прабабушки долгими зимними вечерами собирали на иголку разноцветные лоскуты, оставшиеся от шитья сарафанов и рубах, и рукотворные эти покрывала были украшением любой крестьянской избы. Героиня нашего рассказа стегает не одеяла и покрывала, а создает очень самобытные картины.
Прекрасный круговорот жизни
– У всех людей за спиной самый разный багаж, – рассказывает Валентина Кузьминична. – Кто-то первым делом пакует при переезде мебель и хрусталь, а я везла с собой из Воронежской области сюда, во Всеволожск, шесть огромных мешков лоскутов. Можно сказать, самое главное свое богатство, потому что без этого занятия, без этой творческой отдушины я уже не представляю своей жизни. Испытываю радость, когда вижу: задуманное получилось и картина удалась.
Вот одна из первых моих картин. Я назвала ее «Круговорот жизни». А эта яркая точка – человек родился. Вот он идет, – то вверх, то вниз. Весь его путь полоса за полосой. Они разноцветные – то у него черная полоса в жизни, то серая, то белая. А вот – радостная полоса, полная света. Он любовь встретил, у них ребенок, вновь новый человек родился. И все стало вокруг голубым и зеленым. Такой путь человеческий…
А вот эта картина называется «Соблазн», и тут, по-моему, все ясно. Вот ствол дерева, в котором угадывается яблоня, и зреет яблоко, и змей выглядывает из-за ствола. Добро и зло не познано еще, но зреет яблоко, и понимаешь, что плод запретный будет сорван и надкушен. И прощай, рай! Адам и Ева сброшены на землю.
Есть самые обычные, как я говорю – пейзажные картины. Вот весенняя тема – вербочки на зеленом фоне. Просто набранные полоски ткани и верба. «Красная пасха» называется. А вот эта называется «Февраль». Деревья с черными стволами на фоне просыпающейся земли. Она уже светится проталинами. Чувствуется природы пробуждение. Вот неба открылся клочок. В целом мне самой эта серия нравится – «Времена года».
Отдельной серией у меня идет тема путешествий. Я сама много путешествовала, немало видела. В горы ходила, поэтому здесь у меня горы Памира, которые я с рюкзаком и с ледорубом прошла. А Фудзияму я видела, пожалуй, только в своих снах, но почему-то ее образ трогает мое сердце. Вот ее снежная шапка возвышается над зелеными бархатными склонами, и солнце освещает вершину.
А вот эта мысль – по созданию картины «Прерванный полет» – появилась у меня, когда произошло крушение самолета над Синаем. На багровом фоне – сочетание серебристого, белого, черного, и это тревожное пространство пронзает огненная точка – падающий вниз самолет.
А картины иногда приходят во сне…
Вся небольшая однокомнатная квартира Валентины Сушковой на улице Шишканя увешана ее рукотворными полотнами.
– У вас не квартира! – шучу, – а самая настоящая картинная галерея! Сколько же вы картин нашили за всю свою жизнь? И как вы находите эту образы, или они сами к вам приходят? – спрашиваю Валентину Кузьминичну. Мастерица задумывается:
– Пожалуй, что-то около тысячи… Может быть, больше. Здесь лишь малая часть. Когда я уезжала из Воронежской области, почти все картины пришлось вынимать из рамок, иначе было не довезти. А как приходят? Да Бог их знает. Я иногда иду от названия, и уже к своей идее подбираю материал. А иногда образ подсказывает сам лоскуток. Увидела матовую, как бы подернутую дымкой, органзу, и как стукнуло: «Ой, это же белое солнце пустыни!»
А картин действительно много. Я ни дня не могу без строчки, как будто что-то подстегивает меня. Иногда я свои картины вижу во сне. Встаю и, чтобы не забыть образ, набрасываю на бумаге хотя бы эскиз… А потом я всегда много и охотно дарила свои работы. Всем, кому они нравились.
А картины Сушковой, надеюсь, понравятся многим. Есть в них что-то такое, что берет за душу. Они не только хороши по неожиданному порой сочетанию цветов, – они наполнены гармонией и философским смыслом. Вот композиция под названием «Заблуждение», где встретились разные времена года и разные, если так можно сказать, климатические пояса: тут тебе и наша среднерусская березка, и тропический лес, полный ярких красок и птиц. А картина «Война и мир» навеяна войной в Донбассе. Опять багровый пожар, антрацитовое небо, но сквозь тучи пробивается солнце и синь неба. «Жизнь победит!» – утверждает художник. И на фоне нашего хрупкого земного шарика – один единственный не то сказочный цветок, не то золотой колос.
– А почему рядом с красными маками – другая картина, с такими трагическими, черными маками? – вгоняет в тупик меня этот мрачный образ.
– Эту композицию я назвала «Южный ветер». – продолжает нашу экскурсию по домашней картинной галерее Валентина. – Черные маки – это идущий к нам с юга, от границ Афганистана, наркотик. Опиум, героин. Маки, несущие смерть нашим детям. А рядом – жизнеутверждающие красные маки. Страшно, когда погибают дети. Так не должно быть.
Валентина Кузьминична по-настоящему знает цену жизни и смерти. И с ее разрешения скажу о самой большой мечте автора этих самобытных живописных полотен.
– Да, я много раздарила своих картин. Часть висит по стенам моей квартирки, но в основном они лежат «мертвым грузом». Меня зовут новые образы, я завтра еще что-нибудь придумаю. А хотела бы я устроить какой-нибудь открытый аукцион, попробовать их продать, а деньги отправить на благотворительность. На детей, больных миопатией. Это моя самая больная тема. Мне самой Бог дал возможность выжить, да еще и такое радостное ремесло вложил мне в руки. Я счастливый человек в этом смысле.
Что там, за этим окном?
И о других смыслах. Может быть, о самом главном – о смысле жизни как таковом. Идея благотворительного аукциона, конечно, не случайна. Много лет назад в семье произошла страшная трагедия: медицина оказалась бессильна перед болезнью малыша. Мальчика, ребёнка старшего сына Валентины Кузьминичны. Он погиб от болезни, лекарства от которой ученые пока не изобрели. Валентина мечтает, чтобы это лекарство нашли.
Саму же Валентину врачи спасли. Семь лет назад она перенесла тяжелейший инфаркт. Выжила, но медики запретили ей не только любую физическую нагрузку, но и малейшее волнение. Сказали: «Гуляйте на свежем воздухе побольше! И найдите себе какое-нибудь легкое и приятное занятие». А она привыкла трудиться не покладая рук, – художник на самой знаменитой шахте Кузбасса «Распадская»: портреты передовиков шахты – творение ее рук, сопровождали шахтеров каждое утро по дороге до проходной. Еще – графики, стенгазеты и плакаты по любому поводу были непременным атрибутом советской действительности. Она, выпускница кафедры рисования и черчения Хабаровского педагогического института, наверное, никогда бы не уехала из столь полюбившейся ей Сибири.
Но судьбу изменил приговор врачей: у сына, в ту пору единственного, тяжелая форма астмы. Так семья на долгих 18 лет оказывается в Казахстане, где рождается ее младший сын и где их застигает перестроечная эпоха. Все эти годы Валентина не поднимала головы от швейной машинки. В Казахстане есть обычай: на любое семейное торжество – свадьба ли это, рождение ребенка или общий праздник Сабантуй, женщина должна появиться в обществе в новом наряде. Ткани казашки любят яркие, с люрексом, золотом и серебром. Валентина с удовольствием обшивала казахстанских барышень, а лоскутки, оставшиеся от шитья, рука не поднималась выбросить.
– До того были хороши! Так их у меня подкопилось достаточно, – продолжает свою историю Валентина Кузьминична. – И как ни сопротивлялись домочадцы, когда встал вопрос о реальном возвращении в Россию, а мы уезжали в Воронежскую область, поближе к сердцу России, – я эти мешки с лоскутами потащила за собой. Как наитие на меня нашло какое-то. Не брошу, и всё! Всё своё возьму с собой…
А когда случился инфаркт у меня, я стала ходить в лес и подолгу гулять. Шипов лес там знаменитый. А лес такой… дубовый. Огромные, неохватные дубы: корявые, с сучьями живописными. Графика природная удивительная. И как-то пришла я из этого Шипова леса, и вдруг меня осенило! Я увидела картину! Воочию, как живую. И я взяла эти лоскуты, вырезала деревья такие огромные, корявые, придумала фон необычный. Так я сшила свою первую картину, пока мало представляя, что это за техника, – все как-то по наитию. В общем, я ее слепила из того, что было. За один вечер сшила эту картину. А потом как прорвало. Как будто долго-долго во мне все это сидело и созрело. Хотя я всегда, с детства любила два занятия: рисовать и шить, почему и пошла учиться по этой специальности. И то, чем я сейчас занимаюсь, – там пригодилось и одно, и второе мое умение.
Картина, навеянная сказочным Шиповым лесом и его дубами, производит странное, почти мистическое впечатление. Темное, антрацитовое небо, корявые дубы, улицы какие-то качающиеся. И только одно окно горит во мраке. Светит, манит, зовет к себе. Что там, за этим окном?.. Вспоминается, конечно, Цветаева: «Вот опять окно, где опять не спят. Может – пьют вино, может – так сидят. Или просто – рук не разнимут двое. В каждом доме, друг, есть окно такое»…
Пожалуй, каждый может разглядеть в фантазиях Валентины Сушковой что-то свое. Вот светит окно, единственное окно во мраке, как огонек надежды. Пробивается желтенький цветок сквозь асфальт, потому что – «всюду жизнь!» Вот цветет сирень на ее покрывалах. Она еще и классические покрывала стегает. И в каждом – тоже свой, неповторимый образ, рожденный ее фантазией.
Татьяна ТРУБАЧЕВА
Фото автора