О «простом умельце» Вадиме Маркове

Настоящий талант подобен драгоценному камню в куске руды: он не сразу бросается в глаза, но если уж блеснул своими гранями, то его не выпускают из рук. Журналисты – те же искатели сокровища, только облеченного в плоть и кровь, и они часто не спешат расстаться со своей находкой, приберегая ее для какого-нибудь особенного случая. Вот так и я придерживала этот сюжет в надежде, что повод для написания материала обязательно появится, и тогда читатели вместе со мной будут восхищаться искусством народного умельца, достигшего редких высот мастерства. Ожидание могло тянуться еще неведомо сколько, если бы в голову вдруг не закралась мысль: а зачем, собственно, ждать какой-то там календарной даты или юбилея, когда талант уже сам по себе – хороший информационный повод, и ему совсем ни к чему долго храниться в журналистских закромах. Талант –  это общественное достояние, и он должен приносить радость окружающим, особенно если в мире не хватает положительных эмоций.
Всё начинается с детства
Присказка такова: наш вездесущий фотокор Антон Ляпин на выставке в Культурно-досуговом центре «Южный», приуроченной к районному мероприятию, как-то увидел красивые наборные панно самодеятельного мастера и на всякий случай записал его фамилию. Сказка, как водится, была впереди. Мы созвонились с умельцем и приехали в деревню Мурино, где Вадим Иванович Марков живет уже много лет. Приехали – и не пожалели. Он оказался не только удивительным мастером, но и прекрасным рассказчиком с хорошим чувством юмора и большим запасом интереснейших историй. Первая из них, вызванная нашим вопросам об истоках его творчества, такова.
– Всё началось с моего прадедушки, он был богомазом, иконы писал. Дедушка решил следовать родителю, но не тут-то было! Его выдрали по-крестьянски со словами: «Хочешь, как этот, кисточкой водить? Нам пахать надо!» Один раз выдрали и сделали из него кузнеца, а кузнец он был классный, вручную мог висячий замок выковать, да не простой, а с прибамбасами. Оттуда всё и идет…
В богатой событиями истории этой семьи из поколения в поколение будет передаваться и рассказ о том, как один брат, ЧОНовец, шепнул другому, зажиточному брату о грядущем раскулачивании, и тот, быстро собрав семью и прихватив с собой все самое ценное, сбежал откуда-то из-под Луги в Сланцы. Правда, ни ему, ни семье счастья это не принесло. Дед, разом лишившийся налаженного крепкого хозяйства, поломавший привычный быт, загоревал и с горя, по русскому обычаю, крепко запил. Когда не пил – ковал, а все «женское население семьи» стирало шахтерам исподнее. Его дочке надоела такая жизнь, и совсем молоденькой, в 16 лет, она выскочила замуж за военного. В сороковом году родила первенца Вадима – это и был наш герой, а через год, в собственный день рождения, подарила ему младшего братика. И это еще одна семейная история – о тяжелых испытаниях и материнской самоотверженности.
В то время муж ее служил на границе в Прибалтике. Когда началась Великая Оте­чественная война, старший еще не ходил, а младший, родившийся 4 июня, был совсем крошкой. Всех офицерских жен срочно эвакуировали, причем первый поезд попал под бомбежку – все погибли, а второй, где была мать Вадима Ивановича, проскочил. Ехали женщины с детьми в «телятниках» – вагонах для скота, а когда начинались авиаудары, состав останавливался, и все разбегались в поисках хоть какого-нибудь укрытия. С двумя «кулечками» в руках, кормя грудью младшего, умудряясь стирать пеленки, прикрывая во время бомбежки детей своим телом в свежих воронках, 19-летняя мать чудом добралась до Пскова, а оттуда была эвакуирована в деревню Шишлово Кировской области.
Война пощадила всю семью, и после ее окончания жена с детьми последовала за своим мужем-офицером вначале в Белую Церковь, а затем в Киев, Никополь и, наконец, во Псков. Этот старинный город на берегу реки Великой Вадим Марков вспоминает с особой теплотой – много очень хорошего связано с ним, в том числе любимые занятия авиамоделизмом, которым он занимался, как сам говорит, с «младых ногтей».
– Человек я увлекающийся, – рассказывает он. –  Сейчас и не представляю, как 10-летним пацаном  не спал ночами, делал эти самолеты, через весь город зимой – а ведь тогда дороги не расчищались – пешком шел из военного городка  в Дом пионеров, в авиамодельный кружок. Помню, в 8–9 классах у меня была комнатная авиамодель с винтом и резиномотором, которая весила всего полтора грамма, и при этом обладала хорошими летными качествами. При изготовлении моделей использовалась соломинки, за которыми мы с мальчишками бегали в совхоз «Победа». Тончайшие тростиночки  на фюзеляжи специально изгибались над огнем, а потом покрывались микропленкой, которую мы сами и готовили. В таз с водой выливали составленную из нескольких компонентов смесь, затем подсушивали получившуюся пленку, аккуратно снимали тоненькими бамбуковым палочками и наклеивали на модель. Соревнования проходили в педагогическом институте, а там потолки метров под семь. Модель идет все выше и выше вверх, пока завод резинки не кончается, а потом медленно начинает опускаться. Большего счастья для меня тогда не было…
Охота пуще неволи
После окончания школы Вадим Марков поступил в Ленинградский военмех, а потом остался жить и служить в этом городе. Его специальность – инженер-механик по двигателям летательных аппаратов и жидкостных ракет – как-то мало сочеталась с творческими наклонностями, однако и не мешала военному представителю завода создавать свои потрясающие произведения, многие из них были бы под силу разве что лесковскому Левше.
Как-то в журнале «Сельская молодежь» – был в Советском Союзе и такой – Вадим Иванович прочитал заметку о парне, который из дерева делал картины, а поскольку человек Марков, по собственному его признанию, «заводной», то сразу решил: «Я-то могу лучше!». Он, сколько себя помнил, хорошо рисовал, а опыт работы с мелкими деталями приобрел еще в авиамодельном кружке, так что ничтоже сумняшеся приступил к освоению нового вида творческой деятельности.
Материалы для маркетри (это художественный набор из различных по цвету деревянных пластинок с наклеиванием на основу) в те годы можно было купить в магазинах, достать на мебельных фабриках или на фабриках музыкальных инструментов. Хотя, конечно, приходилось побегать ради этих кусочков дерева ценных пород – но если охота пуще неволи, то и времени не жаль!
И вот поздним вечером в девятиметровой кухне, когда теща, тесть, жена и сын, поужинав, уходили спать, Вадим Иванович раскладывал на столе деревянные пластинки и самозабвенно, забыв о времени, создавал свои картины. Секреты мастерства, по его личному мнению, просты:
– Картину рисую, потом ее нужно перевернуть и сделать зеркальное изображение. Левая сторона наклеивается на основу, а правая кладется сверху. Как живописец пишет красками, я пишу деревяшками – подбираю их по цвету. Это настолько увлекательно, что если ты в 9 вечера начал заниматься, то остановиться можешь только в 9 утра. Утром – под холодный душ и на работу. Вот так три ночи подряд посидишь, а на четвертую отсыпаешься…
За каждым таким наборным панно – колоссальный труд и полная, до изнеможения, самоотдача. Вряд ли Вадим Иванович задумывался, для чего это ему нужно. Продавать свои картины он не собирался – тогда в магазинах подобной продукции было много.  И можно ли вообще объяснить, как  и откуда возникает эта неистребимая потребность творить, не считаясь ни со временем, ни с собственными силами? Замыслы его картин рождались неожиданно. Сюжет «Полета Крякутного», по словам мастера, был навеян рисунком художника Горюнова, и эта удивительное по диагональной композиции панно должно было стать первой работой из неосуществленного замысла «Воздухоплаватели», в котором он хотел увековечить также подвиги Чкалова и Гагарина.
– Вадим Иванович, а как называется эта техника? – перевожу я взгляд на другую работу.
– Объемная резьба по дереву.
У этого чудесного панно из липы тоже есть своя маленькая история.
– Когда маму с детьми эвакуировали в Кировскую область, в деревню, мы оказались там ненужным придатком. 19-летнюю девчонку с двумя сопливыми пацанами поселили в бане. Зима на носу, а в стенах щели. Печку затопят, мать ляжет, прижав нас к себе, а утром просыпаемся в инее. Мама мне рассказала: «Открываю глаза, а там домовой на столике сидит». Девчонкой была совсем, что-то в темноте и привиделось. Но рассказ запал мне в душу, вот так и появился «Банщик».
Этот персонаж – то ли домовой, то ли просто забавный смеющийся дед с курчавой, в крутых колечках, бородой сидит на кадушке возле баньки. Он, кажется, что-то попивает и от удовольствия, в совершенно расслабленном состоянии, пританцовывает большим пальцем ноги. Весь нрав героя отразился в одной только этой выразительной детали: по-деревенски простоватый банщик на самом деле очень даже себе на уме, он умен и лукав, может и солёную шуточку отпустить, и дельный совет дать.
Судя по всему, этому герою досталась частичка самого мастера: он тоже остер на язык и совсем непрост, наш Вадим Иванович. Шутит, анекдоты травит, а от некоторых неудобных вопросов умеючи уводит разговор в сторону.
Украшений много не бывает
Марков никогда в жизни не довольствовался каким-то одним видом ремесла – он пробовал себя в разных видах творчества. Дерево, камни-самоцветы, металл – ко всему прикасались его талантливые руки. Станки для обработки разных материалов он делал сам, ведь купить такие было негде. Это сейчас любые можно приобрести – и немецкие, и японские. Были бы деньги, как говорится. А он создавал свои шедевры на самодельных станках собственной конструкции.
Украшения, выполненные мастером, с удовольствием согласилась бы носить любая женщина. Крупные перстни с натуральными камнями выточены – нет, не из металла, а из… железного дерева. Этот очень прочный материал, широко используемый в судостроении для изготовления отдельных деталей, прекрасно подошел для исполнения замыслов Маркова. Рассмотреть изображения, вырезанные мастером на деревянной поверхности кольца, можно разве что через увеличительное стекло, если вы только не обладатель отменного зрения. Миниатюрные картины, сюжеты которых навеяны славянским фольклором, подчеркивают природную красоту самоцветов, которыми инкрустированы украшения.
Тончайшая резьба по железному камню на колье, выполненном в духе древнерусского искусства, – настоящий шедевр мастера. На изготовление украшения ушло полгода, и оно бесценно не только потрясающим качеством работы, но еще и тем, что янтарь для него Вадим Иванович добыл собственноручно.
– За янтарь я взялся, потому что его легко обрабатывать, да и оборудование на тот давний период позволяло работать с этим материалом. Янтарь, как животворная смола, сочетается с деревом. Металл гасит теплоту янтаря. Я ездил в Янтарное, в Солнечное, в Донское копать янтарь. Это сродни золотоискательству. Ты копаешь, а янтарь под лопатой: дзынь! Выглядит он как черный камень, пока его не вымоешь. Копаю вот так однажды и вдруг чувствую, что меня обнюхивает собака. Я погладил ее, продолжаю копать дальше. Тут раздается голос:
– Товарищ старший лейтенант (а я в форме был), вы находитесь на пограничной полосе! Сгоняют, а у меня под лопатой – дзынь! Я объяснил, что очень мне нужен янтарь, тогда один из двоих пограничников выкопал кусок янтаря и отдал мне. Но уйти все равно пришлось! Граница есть граница.
Позже Марков познакомился «на копях» с таким же, как он сам, искателем янтаря, с доктором филологических наук из Калининграда, который сказал ему:
– Я научу тебя, где копать! Знаю одно место.
На отвесных берегах, где обнажились черные линзы древних водорослей, они по очереди, стоя на уступах и страхуя друг друга, начали копать утрамбовавшийся за тысячелетия песок, вызволяя кусочки застывшей смолы, пока однажды огромный булыжник не просвистел над головой профессора. Больше они так не рисковали.
– Чуть жизни профессор не лишился из-за какого-то куска янтаря! – улыбаясь, добавляет Вадим Иванович.
В своих украшениях он использовал самые разные поделочные камни, а оправы часто изготавливал из металлов. Камни покупал у ленинградских геологов, а иногда и сам добывал:
– Мне нужен малахит, я поехал на Урал, в Нижний Тагил…
Каждая камея, брошь или кольцо, выполненные мастером, совершенно уникальны, а рисунки на камнях принадлежат его соавтору – природе, которой фантазии не занимать.
Подарки для великих
В Ленинграде советской поры таких народных умельцев, как Марков, без внимания не оставляли. Устраивались выставки-продажи их работ – в Домах культуры, в Гостином Дворе, о мастерах рассказывали с телевизионного экрана. Однажды Вадима Ивановича пригласили поучаствовать в телепередаче на Ленинградском телевидении. Ведущая, примеряя авторские украшения Маркова и любуясь ими так же, как и я теперь, спросила его:
– И когда вы все успеваете? День работаете, а вечером надо, как всем нормальным людям, отдыхать!
– Всё хорошо! Утром я иду на работу – отдыхаю от хобби, а вечером занимаюсь хобби – отдыхаю от службы!
На следующий день вызывает Маркова его командир, полковник, и при всех своих замах возмущенно говорит:
– Вот посмотрите на этого лодыря! Он и на службе отдыхает, и дома отдыхает! Он везде отдыхает! Чтобы ему служба мёдом не казалась, отправьте его на «Звезду»!
Вот и пришлось Вадиму Ивановичу с тех пор на дорогу тратить не 20 минут, как прежде, а целых два часа! Завод «Звезда» находился намного дальше от дома. Поэтому на предложение снять о нем документальный фильм Марков в следующий раз категорично ответил: «Нет!».
Конечно, репрессивные меры руководства его творческий пыл не остудили, а известность росла. От Дома народного творчества взяли Вадима Ивановича на Всесоюзную выставку в Москву, в газете «пропечатали» – с тех пор отношение на работе к нему заметно изменилось в лучшую сторону. Популярность повлияла на последующие события или просто так планеты выстроились, но только произошла в его жизни одна памятная встреча.
Работы, выполненные Марковым, увидел на выставке в Гостином Дворе великий Аркадий Райкин, который пришел туда с театром, оставил свой номер телефона продавцу  и попросил передать, что обязательно хочет встретиться с мастером.
– Я раз пять был у него дома, – вспоминает Вадим Иванович. – Не знаю, что ему в моих работах понравилось – на выставке были каравеллы, какие-то другие работы…Что он мне хотел сказать, тоже не знаю. Познакомил он меня со своей супругой Ромой Марковной. Тогда Константин только-только поступал, мать его переживала, говорила: «Вот, мы не хотели, чтобы Костя пошел по стопам отца…». На 60-летие Аркадия Исааковича я подарил ему перстень с голубым янтарем из железного дерева, а потом он уехал в Москву.
Это знакомство оказалось полезным: на выступления Райкина попасть было трудно, но только не Маркову. Он и для своих друзей доставал потом контрамарки, билеты в театр.
Один авторский перстень хранится в фондах Русского музея, попал он туда не случайно: Вадим Иванович посещал в ДК им. Ленсовета кружок, которым руководил Никандр Викторович Мальцев, впоследствии – заместитель директора Русского музея по народному творчеству. Одну из лучших работ Маркова он и определил в сокровищницу русского искусства.
История с подарком Райкину, конечно, сама по себе удивительна, не знаешь, честно говоря, как и прокомментировать рассказанный случай. Вот просто захотел вдруг великий артист, любимец всей страны познакомиться с мастеровым, потянулся талант маститый к таланту народному, искреннему и неискушенному. Оказывается, и такое бывает…
А вот эта история выглядит и вовсе фантастично. Служил тогда Вадим Иванович Марков на заводе «Большевик». Начальник как-то говорит ему: «Леониду Ильичу – 75 лет, подарок от военных нужен». Думал-думал наш мастер, чем бы удивить товарища Брежнева, а затем отвез в Москву эскизы работы. Генералы из Министерства обороны их рассмотрели и утвердили.
Сделал он для Генерального секретаря шкатулку из железного дерева с литерой, резную, красивую, на ножках, отвез подарок в Москву. На память остался у него только черно-белый снимок этой работы, а сама шкатулка, наверное, заняла место в одном из музеев. Самое поразительное, что в тот же год и родной дядя Маркова, он работал художником на фарфоровом заводе, тоже сделал для Генсека подарок – прекрасную вазу.
Больше двадцати лет своей жизни Вадим Иванович отдал армии, а потом продолжал трудиться на гражданской службе. Человек с такими руками – на вес золота, поэтому работа для него находилась всегда. В двухтысячных годах он, к примеру, активно занимался реставрацией: выполнял работы на Арке Главного штаба и в Военно-морском музее Санкт-Петербурга, участвовал в реставрации квадриги Аполлона на Большом театре в Москве. У него всегда была работа, которая кормит, без которой просто физически не выжить человеку семейному. Творчество на время уступило необходимости много трудиться и зарабатывать на жизнь. Но Вадим Иванович Марков полон решимости вернуться к любимому делу – и пусть его многочисленные эскизы, которые на время отложены в чемодан, поскорее обретут жизнь.
Дарья ВЕЛЕСОВА
Фото Антона ЛЯПИНА и из личного архива В.И. Маркова

О «простом умельце» Вадиме Маркове: 1 комментарий

  • 25.04.2016 в 03:26
    Permalink

    Добрый день, очень интересная статья о Вадиме Маркове. Замечательные работы! Можно ли встретиться с мастером? Посмотреть работы вживую….С уважением,Дмитрий Беркутов

    Ответ

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

code