Эхо воздушного боя

В октябре 2013 года в редакцию газеты «Всеволожские вести» пришло письмо: «Здравствуйте, хочу рассказать вам историю, которая была во время войны. В районе посёлка номер два случился воздушный бой…». В этом письме речь шла о том, что недалеко от посёлка Рахья молодой человек по имени Михаил Кельбин (на снимке) нашёл останки военного самолёта.
Через некоторое время состоялась наша встреча. М. Кельбин рассказал не про один, а про несколько военных самолётов. В том числе о том, что возле Приютина он поднял на поверхность из болота незахороненные останки лётчика, капитана Александра Ивановича Титовца. После этой встречи  в конце 2013 года в газете «Всеволожские вести» вышла статья «Был сбит самолёт у Приютино».
На статью о лётчике Титовце обратили внимание на его родине – в Беларуси. И в начале 2014 года делегация из Всеволожского района была приглашена в посёлок Заспа Речицкого района Гомельской области Республики Беларусь, где прошла церемония торжественного перезахоронения останков. В делегацию входили Михаил Кельбин,  руководитель, активисты Межрегионального Фонда по увековечению памяти погибших при защите Отечества и автор этих строк. Отчёт о поездке был опубликован в 2014 году в статье «Когда герой вернулся домой…».
В таких случаях часто возникает вопрос: «Как у молодых людей в наше время возникает интерес к поисковой работе? Почему они не жалеют свободного времени и бесплатно совершают физически тяжёлую работу на раскопках?» Многие объясняют это генной памятью. Мол, дед воевал, и услышанные в детстве рассказы не дают покоя.
Как оказалось, у Михаила Кельбина дед не просто воевал – его имя вошло в историю Великой Отечественной войны. Василий Афанасьевич Кельбин служил начальником по огневой подготовке погранвойск НКВД. Готовил снайперов на советско-финской войне. В начале 1941 года получил особо важное задание – обучить и подготовить первую группу снайперов для Ленинградского фронта. Таким образом, дед Михаила – В.А. Кельбин стал основателем снайперского движения  в блокадном Ленинграде. Награждён многими орденами и медалями. В 1988 году в издательстве «Лениздат» он выпустил  книгу воспоминаний «Горячею пулей (Снайперы-пограничники на Ленинградском фронте)». Эта книга стала учебным пособием для военных училищ, где готовят современных снайперов. Если кто-то пожелает ознакомиться, сейчас эта книга выставлена в Интернете.
Другой дедушка Михаила в 1942 году погиб при обороне Севастополя. Наверное, ничего удивительного нет в том, что внук таких военных увлёкся военной археологией. И ему сопутствует удача.
Я упомянула, что во время нашей первой встречи Михаил Кельбин рассказал про несколько самолётов, найденных на территории Всеволожского района. В 2013–2014 годах наши силы были брошены на перезахоронение капитана А.И. Титовца. Сейчас наступило время рассказать ещё про одного защитника Дороги жизни. Письмо Михаила Кельбина начиналось словами: «В районе посёлка номер два случился воздушный бой…  Мне, как местному жителю и человеку, занимающемуся поиском мест падений наших самолётов, стало интересно узнать имя геройски погибшего пилота». Понятно, что речь пойдёт о крушении самолёта недалеко от посёлка Рахья.
Михаил Кельбин родился и вырос в Рахье. У него есть ещё один, крёстный дедушка – Анатолий Свиридов. Во время войны А. Свиридов был маленьким мальчиком. И запомнил воздушный бой, который произошёл в 1941 году. Бой был неравный. Наши самолёты «отступали», оттягивались в сторону Углово. Одного подбили, самолёт загорелся. Но лётчик не выпрыгнул с парашютом, а из последних сил попытался посадить горящую машину.
Самолётов в 1941 году катастрофически не хватало. Они были очень дорогие, и военное руководство призывало беречь их как зеницу ока. У советских пилотов была инструкция по возможности отводить подбитые машины на свою территорию, чтобы потом, может быть, починить и снова направить их в бой. Многие пилоты жертвовали собой ради спасения боевой машины.
Так произошло и на этот раз. Лётчику удалось посадить истребитель на краю замёрзшего болота. Истребитель пылал, вылезти из него у лётчика не хватило сил, и он сгорел заживо. Взрослые побежали к самолёту, дети бежали вместе с ними, в том числе – маленький А. Свиридов. Тело лётчика достали, но оно было обгоревшее, скукоженное. Похоронили его на болоте, немного повыше места падения самолёта. И, видимо, рассказали об этом однополчанам, потому что в документах полка обозначено место захоронения лётчика. Поставили крест с памятной табличкой на его могиле.
Но, когда Михаил Кельбин начал поиски, имя пилота было не известно. Потому что в 60-х годах на болоте были пожары. Так получилось, что лётчику пришлось гореть во второй раз. Спустя некоторое время после пожаров мужики пришли на болото собирать коряги для отопления своих домов и обнаружили на бровке леса человеческие кости. Вспомнили, что здесь была военная могила. Останки собрали и перезахоронили в братской могиле посёлка Рахья. На табличке написали: «Неизвестный лётчик».  А то, что осталось от самолёта, местные жители растащили на металлолом.
М. Кельбин помнил, что в детстве, когда дедушка ходил с ним за грибами, показывал примерное место падения истребителя. Когда Михаил увлекся поисковой работой, он решил вернуть имя, преданное забвению. Это было возможно, нужно было только отыскать номер упавшего самолёта или номер его мотора. Михаил Кельбин знаком с главным специалистом по военным самолётам Ильёй Геннадьевичем Прокофьевым. Илья Прокофьев создал компьютерную базу всех случаев крушения военных самолётов в Ленинградской области. По найденному номеру он может найти, в каком полку числился самолёт, когда он погиб и как звали членов экипажа.
Михаил стал в одиночку приходить на болото с металлоискателем. Приходил несколько раз. Наверное, провидение всё-таки вело его. Однажды он повесил свою сумку на сучок дерева и стал ходить вокруг, искать железные и алюминиевые фрагменты. Всё, что он видел, не несло ценной информации. Вернулся к сумке и именно под ней заметил деталь, на которой едва проступали цифры. А сумка служила вроде указателя на эту деталь. Тут же отмыл, отчистил железку, и перед ним ясно предстал номер самолёта. В болоте лежали останки ЯК-1 № 1315. Информация в тот же день была отправлена Илье Прокофьеву.
Оказалось, что эта машина до своего второго падения уже побывала в ремонте. И вот по документам из ремонтной мастерской, где было зафиксировано, куда попала машина после ремонта, Илья Прокофьев потянул «ниточку истории». Як-1 №1315 был в числе самых первых истребителей, которые отправили на фронт. С начала войны он числился в 158-м истребительном авиационном полку (ИАП), а потом – в 123 ИАП. Когда он находился в 158-м ИАП, на нём летал младший лейтенант Р. Шиошвили. 16 июля 1941 года Р. Шиошвили совершил вынужденную посадку из-за остановки мотора по причине выработки горючего. Самолёт при этом получил повреждения, и с 8 по 31 августа 1941 года стоял в ремонтной мастерской. После чего его направили в 123 ИАП, и летать на нём стал младший лейтенант Д. Гуржий. Так благодаря Илье Прокофьеву М. Кельбин узнал, что сгоревшего лётчика звали Дмитрий Игнатьевич Гуржий.
Особо хочется рассказать про полк, в котором служил Д. Гуржий. 123 истребительный авиационный полк принимал участие в боевых действиях с первого дня войны, сначала он вёл ожесточенные воздушные бои в районе Бреста. 28 – 29 июля 1941 года 123 ИАП был переведён на аэродром Едрово и осуществлял защиту крупного железнодорожного узла Бологое. В это же время вошёл в состав 7 истребительного авиационного корпуса (ИАК)  противовоздушной обороны Ленинграда. В октябре 1941 года некоторое время был на переформировании в Череповце. С 17 октября 1941 года вновь вступил в боевые действия. Теперь его главной задачей стало прикрытие объектов на западном берегу Ладожского озера.
В течение 1941–1942 годов лётчики 123 ИАП вылетали на боевые задания не только на Ладожское озеро, но и в районы поселений Сиверская, Пушкин, Урицк, Павлово, Шлиссельбург, Ваганово, Осиновец. Согласно документам на 12 декабря 1941 года 123 ИАП базировался в Углово, имел в наличии 5 Як-1 (два из них были неисправны), 13 И-16 (6 из них – неисправны). В полку на тот момент был 21 лётчик. Вместе с Гуржием в одном полку служил будущий Герой Советского Союза Алексей Севастьянов.
Из книги бывшего лётчика 123 ИАП Игоря Жидова «То взлёт, то посадка»: «С 20 сентября 1941 года эскадрилья ведет бои по охране Ленинграда и особенно – Ладожской трассы. (…) В Отечественную войну летный и технический состав показал образцы мужества и отваги, преданности Родине и партии Ленина-Сталина. В воздушных боях особо отличились летчики: ст. политрук Корчагин, лейтенант Рябцев, Калабушкин, Фунтусов, Карпов, Беляев, Шевцов, Гуров, Гуржий и Грозный». Значит, найденный Михаилом Кельбиным пилот ещё до своей гибели числился особо отличившимся, образцом мужества и отваги.
Имя этого лётчика также зафиксировано в документах Министерства обороны. Согласно этим документам Дмитрий Игнатьевич Гуржий был кадровым офицером с 1937 года. Скорее всего, успел повоевать на советско-финской войне. Родился в 1916 (или в 1917) году в селе Михайловка Знаменского района  Одесской области Украинской ССР.  У него была жена Александра Емельяновна, которая проживала в Магнитогорске по адресу «13 участок, Уральская улица, дом 15».  Возможно, у Дмитрия Гуржия есть дети. Может быть, они искали отца. Место захоронения они могли узнать на сайте «www.obd-memorial.ru». Сохранились даже обстоятельства гибели. Описание боя в военных документах совпадает с воспоминаниями А. Свиридова. Из оперативной сводки штаба ВВС Ленинградского фронта от 14 ноября: «С 12:23 по 13:10 13 ноября 1941 года четыре Як-1 123-го ИАП в районе Осиновец вели бой с 11 Bf 109 («мессершмидты»). В результате боя подбиты два Bf 109, которые с дымом и снижением ушли на юг. В бою подожжен один Як-1. (…) Подбитый самолёт произвел вынужденную посадку на фюзеляж вне аэродрома (…). Гуржий Дмитрий Игнатьевич, младший лейтенант, летчик сбит в воздушном бою, сгорел с самолетом. 13 ноября 1941 года похоронен на станции Проба в районе Бабино Ленинградская область». Такую бы историю прочитали родственники Гуржия. И испытали бы гордость за сталинского сокола, который участвовал в бою, где четыре Як-1 действовали против одиннадцати «мессершмиттов». Яки по своим техническим характеристикам значительно уступали мессершмиттам. Но в этом бою потери немцев превысили наши потери. И вот, приехав в Ленинградскую область, родственники не нашли бы ни могилы, ни таблички.
Я обратилась по этому поводу к бывшему директору Вагановского Музея боевой славы имени Краснознамённой Ладожской флотилии и Северо-Западного речного пароходства Ирине Васильевне Илюшиной. Она рассказала мне, что, когда ещё были живы участники боёв, они приходили в музей и выражали тревогу о судьбе воинских захоронений на Дороге жизни. Ветераны как раз упоминали, что на территории гражданского кладбища посёлка Рахья находятся две или три могилы лётчиков, но имена этих лётчиков утеряны. Когда Ирина Владимировна узнала, что Михаил Кельбин нашёл имя одного из них, она выразила восхищение: «Большое и очень важное дело совершил молодой человек. Теперь  имя лётчика надо увековечить, хорошо бы узнать имена ещё двоих».
Хочется обратиться, прежде всего, в администрацию МО «Рахьинское СП». Документы, подтверждающие, что на болоте недалеко от Рахьи погиб именно младший лейтенант Д.И. Гуржий, имеются на руках у Михаила Кельбина. Если необходимо, можно оформить официальный запрос от поискового объединения. Имя Дмитрия Игнатьевича Гуржия необходимо записать на мраморе возле стелы на Рахьинском гражданском кладбище – там, где он был перезахоронен. Лучше это сделать сейчас, ко Дню празднования 70-летия Великой Победы. Есть и другая идея. В Рахье сейчас ведётся новое строительство.
Санкт-Петербург в этом году проявил инициативу – улицы в новостройках называть в честь недавно раскрытых героев Великой Отечественной войны. Не так уж много лётчиков, которые совершили подвиг рядом с Рахьёй. Я думаю, геройское поведение Дмитрия Гуржия вполне заслуживает того, чтобы в честь него в Рахье назвали новую улицу. Ведь увековечен же в Рахье однополчанин Д.И. Гуржия – А.Т. Севастьянов. Кстати, свою популярность А.Т. Севастьянов приобрёл за таран, который он совершил в небе над Ленинградом 4 ноября. Этот подвиг всколыхнул весь полк и вдохновил однополчан на новые подвиги. Через несколько дней после тарана А. Севастьянова его товарищи приняли беспримерный неравный бой, после которого младший лейтенант Д. Гуржий самоотверженно пытался спасти машину.
Людмила ОДНОБОКОВА

Эхо воздушного боя: 0 комментариев

Добавить комментарий для Аноним Отменить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

code