Хлеб его насущный…
Юрий Васильевич Трусов – человек, известный далеко за пределами Ленинградской области. Это яркая личность и мощный гражданский темперамент. Сочетание высокого профессионализма и государственный подход ко всему, за что бы он ни брался. Трусов по праву считается одним из основателей птицеводческой отрасли в нашей области. Является председателем Общественной палаты Ленинградской области, вице-президентом Союза промышленников и предпринимателей Санкт-Петербурга.
Ю.В. Трусов награжден орденами СССР: «Знак Почета», Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени; Российской Федерации – орденом Почёта. А также знаками отличия «За заслуги перед Ленинградской областью» и «За вклад в развитие Ленинградской области». Почётный гражданин Ленинградской области.
Накануне празднования Дня рождения Ленинградской области, которое состоится 2 августа в городе Приозерске, мы решили рассказать именно об этом человеке, так как судьба Юрия Васильевича не раз переплеталась и со Всеволожским районом. Он строил здесь птицефабрику «Невская», потом стал ее директором, в 80-х годах был председателем Всеволожского горисполкома… А начиналась его сельскохозяйственная карьера в далеких теперь 60-х годах. И это была совсем другая страна.
«Золотая моя целина»…
Кто хоть раз в жизни видел эту картину: море поспевающей пшеницы в целинных степях Казахстана ли, Оренбуржья… – тот этого не забудет никогда. Это бескрайнее золотое море, уходящее на многие километры, где-то на горизонте сливается в одну сплошную линию. Днем и ночью, при свете фар идет «битва за урожай».
Это была вторая, самая памятная и длительная практика Юры – целых четыре месяца в Ленинградском районе Кокчетавской области Казахстана. Будущего инженера-механика, студента Ленинградского сельскохозяйственного института… Впрочем, в свои 20 он уже имел удостоверение слесаря, поработал на карбюраторном заводе, мог сесть за трактор и за штурвал комбайна. И их, двух практикантов из Ленинграда, сразу бросили на ремонт техники. И они «запустили» один безнадежно, казалось, «убитый» комбайн и трактор. А потом Юра сел за штурвал комбайна.
– Это чувство невозможно описать, – спустя 60 с лишним лет вспоминает Юрий Васильевич. – Что это такое, когда перед тобой волнуется море пшеницы и ты на капитанском мостике этого корабля – комбайна. И ты точно знаешь, что этот хлеб идет в закрома Родины и накормит тысячи и тысячи людей. Я испытывал какой-то дикий восторг. Вот ветер дует, и море этого хлеба, а я всегда вспоминал эти блокадные 125 грамм, и как я плакал от голода, просил маму «дать мне хоть крошечку хлеба»!..
А осенью, ближе к октябрю, их бригаде дали указание: запахать хлеб, который они не успевали убрать. В голове у будущего инженера-механика сельхозмашин это не укладывалось. Это было выше понимания юноши, мальчиком пережившего ленинградскую блокаду. Он помчался к секретарю парткома. Пожилой парторг, прошедший войну и закалку целиной, выслушал Юру и спокойно, без начальственного окрика и давления, спросил: «Вы сколько отремонтировали техники с напарником? – и сам же ответил: «Один трактор и один комбайн. А ты видел, сколько их осталось стоять на «кладбище техники»? Десятки! Не хватает ни рук, ни техники, чтобы убрать все, что весной посеяли. А если сейчас не запашем этот неубранный хлеб, весной не сможем посеять на этом месте».
Студент задал вопрос, который возник бы у каждого здравомыслящего человека: «Так зачем тогда сеять так много?! Это же труд, это ночи бессонные. Можно же оставить под парами! Это же ХЛЕБ НАШ НАСУЩНЫЙ! Вы знаете, что в Ленинграде за кусочек хлеба умирали люди!» И парторг, горько усмехнувшись, ответил: «Шагаем широко, а штаны рвутся. Нет техники, нет рук, а все сеем и сеем, отчитываемся!.. Думаешь, у меня сердце кровью не обливается, когда мы уничтожаем результаты своего же труда?! Учись, студент, становись человеком и специалистом, да старайся на любом месте, где ты будешь, сделать все возможное, чтобы такой абсурд не повторялся»…
Он, кстати, рисковал, этот парторг из его юности, делая подобные откровения молодому парню, которого он практически не знал. Рисковал, потому что могли ведь и наказать за подобную критику. Но, пожимая руку парню, он напутственно сказал: «Из тебя человек уже получился, совесть у тебя есть и чувство справедливости, а специалистом, Юрий Васильевич, ты обязательно станешь хорошим. Я это чувствую».
«Я родом из блокады…»
– признается Юрий Васильевич. – И хотя мне было всего три года, когда началась война, во мне до сих пор живут эти детские воспоминания о жутком чувстве голода и это преклонение перед куском хлеба и людьми, его вырастившими. Я этого парторга запомнил на всю жизнь. Да и в сельскохозяйственный поступил, потому что в голове у нас, послевоенных мальчишек, сидела блокада. Мне хотелось накормить страну, дать стране хлеба, мяса, всего, чего людям хотелось. И мы вчетвером, такое братство ленинградских мальчишек, решили поступать в сельхозинститут на факультет инженеров-механиков. Поступали четверо, а поступил я один. И так до конца и прошел, хотя были и другие предложения, и меня звали на химфак университета, потому что я хорошо знал химию, был победителем многих городских олимпиад, звали еще и в Институт авиационного приборостроения. Но… я как после первого курса, на первой же практике, «вкусил» радости сельского труда, так и «прикипел». А потом… я привык все, за что берусь, доводить до логического конца. Так меня и отец с мамой воспитывали. Взялся учиться здесь, значит, здесь и буду. Значит, это мое место под солнцем.
Спрашиваю Юрия Васильевича о семье, о родителях. Кто они были, что, как говорится, заложили в него. И Юрий Васильевич немного рассказывает о самой главной своей детской потере.
– Я плакал не так часто даже в детстве. Плакал, когда Сталин умер и когда отец мой умер. Он ушел рано, в 48 лет. Всю войну прошел комиссаром батальона, был первый раз ранен здесь, под Ленинградом, вернулся в строй, а второй раз его так тяжело ранили под Ригой, что он больше года провалялся по госпиталям, едва выжил, но остался инвалидом, и ушел из жизни, когда мне было всего 14 лет, в самое время, когда так нужен отец!.. Мама моя, Елена Алексеевна, была великой труженицей и в своем роде «железным человеком», она больше так никогда и не вышла замуж, хотя была красива, и предложения ей поступали, но она всегда говорила: «Я дала отцу слово, что выращу тебя человеком и дам образование, и ты главный человек моей жизни». Только уже будучи взрослым, я вполне оценил ее жертвенность и подвижничество. Она всю жизнь трудилась не покладая рук, и чувство долга и ответственность у нее были превыше всего. Я думаю, это у меня от нее и от отца.
Актуальный вопрос 90-х
Мы сидим с Юрием Васильевичем Трусовым, почетным гражданином Ленинградской области, кавалером множества правительственных наград и председателем Общественной палаты Ленинградской области прямо на парапете Щегловского Дома культуры. Только что отсюда отправился «Караван дружбы»: «Дорога жизни» – дорога в Донбасс с грузом гуманитарной помощи. Напутственное слово в том числе сказал и Трусов, как председатель Общественной палаты Ленинградской области.
Уже несколько раз к нам подходили работники ДК и предлагали посидеть в каком-нибудь кабинете, Юрий Васильевич отказывается: «Здесь, на природе да на солнышке, так хорошо сидится!» Сидим и разговариваем о главном. То есть о хлебе насущном и в том числе о мясе птицы и яйце. Вспоминаем «лихие 90-е»…
– И вот когда начались все эти «реформы», с позволения сказать, – говорит Трусов, – птицеводы получили такой же сильный удар, как и все остальные отрасли. Но птицеводы, в частности Ленинградской области, сумели выдержать этот удар. Почему? Во-первых, такая мощная и здоровая основа, такой огромный запас прочности был заложен в целом в сельское хозяйство Ленинградской области первым секретарем обкома партии Г.В. Романовым, которого мне сегодня обязательно хочется вспомнить добрым словом. А в нашу отрасль – первым директором «Ленптицепрома» Василием Павловичем Чаусом, о котором не сказать просто нельзя. Он был уникальной личностью, здравомыслящим человеком и новатором по природе. Он начал такое мощное перевооружение в нашей отрасли, которое многим тогда и не снилось. Ленинградская область первая перешла с напольного содержания птицы на клеточное, первой стала так активно развивать социальную сферу, что возникали целые города птицеводов со всей инфраструктурой. Это все Чаус. Это его заслуга. А меня он всегда называл «наладчиком» – фабрика строилась, а я приходил и отлаживал производство, ставил его на промышленные рельсы. Такова была моя миссия, – улыбается Трусов.
Замечаю Юрию Васильевичу, что в 90-х ведь он уже был генеральным директором. «Да, с 1988 года, после ухода Василия Павловича на пенсию, я возглавил эту отрасль в Ленинградской области. По сути дела, всего-то и было два директора за всю историю существования: Чаус и я. Но дело не в этом, дело в базе и в коллективном духе. А база и дух были таковы, что, во-первых, мы не продали птицефабрики олигархам за бесценок, во-вторых, мы не разбежались. Даже когда было объявлено, что функции управления меняются, все плановые директивы меняются и что Трест «Птицепром» больше никем не руководит, мы собрались, договорились, и все фабрики учредили Акционерное общество «Ленптицепром», и до конца 98-го года держались все вместе.
Мы тоже понесли потери: и по производству мяса бройлеров, и по количество произведенного яйца, но если в России в целом остановилось 223 фабрики, то у нас остановилась только одна – «Северная». Если по яйцу Россия снизила объем производства на 40%, то Ленинградская область только на 17%. У меня все эти цифры в голове сидят до сих пор: в 90-м году у нас, в Ленинградской области, производилось 70 тысяч тонн мяса и 1,9 миллиарда яиц. Мы прошли все эти реформы, и за это время Ленинград ни разу не испытал дефицит яйца. И когда в 98-м году начался опять кризис и пошли перебои с продовольствием, я рано утром был у Густова, губернатора Ленинградской области, на штабе, а вечером на штабе у Яковлева, губернатора города, и вопрос первый всегда был один: «А яйца будут? Или не будут? Сможете обеспечить?» И мы обеспечивали…
А вообще-то я считаю, что мы, работники Агропромышленного сектора, должны поставить памятник Кириенко, который обвалил в 98-м году рубль и вошел в историю наших реформенных войн под паролем «Киндерсюрприз», ну, так народ его окрестил. А почему памятник ему надо поставить? Наша вечная ему благодарность за то, что он сельское хозяйство, по сути дела, спас. Правда, не за счет государства. Государство нам и до этого не помогало, и после этого не помогло. Но цены выросли на внутреннем рынке, и стало восстанавливаться буквально все: и производство мяса, и яйца, и всего… Многие тогда отрасли сельского хозяйства буквально ожили за полтора года. И уже к 2000 году мы собрались, поговорили… фабрики-то, в соответствии с новыми законами, уже были акционированы, и каждая работала сама по себе, самостоятельно, так что держать дальше прежнюю структуру в том виде, в каком мы ее создавали, не было смысла. То есть сегодня ООО «Леноблптицепром» – это, по сути дела, птицеводческое предприятие, которое сохраняет традиции, историю сохраняет, у меня лично, я думаю, самый большой архив по истории ленинградских птицефабрик, но уже никакого руководства птицефабриками не ведет. Хотя у нас есть и производство, и даже перепелиные яйца мы производим, и лично я, если ко мне обращаются за помощью, за консультациями, всегда помогу любому. С великой радостью!
И кое-что о «птице счастья завтрашнего дня»
По его собственному выражению, за эти годы Юрий Васильевич вполне проник «во внутреннюю жизнь курицы, понял ее суть и смысл». Однозначно это так! Думаю, нет не только в нашей Ленинградской области человека, но немного и в мире людей, так понимающих эту самую внутреннюю жизнь птицы. И что ей нужно для счастья. А что нужно для счастья нам? Этим самым потребителям птичьей сущности в самом прямом смысле этого слова. И здесь Юрия Васильевича Трусова отличает государственный подход к проблеме пропитания. Послушаем мнение практика о проблеме продовольствия в свете доктрины национальной безопасности.
ТРУСОВ. Вы знаете, какой рывок мы сделали в птицеводстве Ленинградской области по сравнению с девяностыми? Мы сейчас производим 3 миллиарда 200 с лишним миллионов яйца и до 270 тысяч тонн мяса. Причем все это благодаря приоритетным национальным проектам развития АПК, принятие которых Путин инициировал.
КОРР. Юрий Васильевич, вы ведь с Путиным знакомы, работали даже вместе одно время?
ТРУСОВ. Во всяком случае, мы не раз с ним встречались и он прекрасно понимает проблемы сельского хозяйства. Но не все может сделать и президент, даже в режиме «ручного управления», как принято сейчас говорить. Вот мы прекрасно можем обойтись, я так считаю, без испанских огурцов, польской картошки и яблок, и даже без австралийской говядины. Все это мы покупаем у них, и им это очень даже выгодно! А если бы деньги, на которые мы все это закупаем, направляли в наше сельское хозяйство, то у нас тоже все было бы. Только отечественное. А то, что сегодня нет молока от родной буренки – позор нам! То, что крестьянин исчезает как класс – позор нам! Свинину мы можем производить у себя, молоко можем.
Все дело в том, что экономика, которая у нас появилась на месте плановой, она стала не то что невыгодной, она стала абсолютно убийственной для этих отраслей. А еще, когда мы вступили в ВТО, сразу появилась импортная свинина, которая стала дешевле, чем наша. И все! И развитие свиноводства затормозилось. И дело не в работниках сельского хозяйства, дело в политике. И когда мы вступали в ВТО, я не раз говорил, что не надо бояться ВТО! ВТО – это всего лишь свод правил. Надо бояться своего правительства, потому что то, как применять эти правила, – вот это зависит от нашего правительства. Но ведь есть же доктрина национальной безопасности, и если твердо следовать этой доктрине и в первую очередь думать о благе своего товаропроизводителя, то все у нас будет свое. Отечественное и отличного качества. А самое главное – полезное для здоровья нации.
…Мы еще о многом говорили с Юрием Васильевичем. О семье. У него отличная семья, жена Ульяна Ивановна тоже всю жизнь проработала в птицеводстве. У них дочь и двое взрослых внуков. Дача в нашем Всеволожском районе, которой занимается Ульяна Ивановна, потому что Юрий Васильевич больше любит лес и рыбалку. Несмотря на возраст, до сих пор занимается подводным плаванием, очень много читает и занимается сбором архивов. Как по своей семье, так и по истории Птицепрома. Каждый день у него расписан по минутам, а чтобы все успевать, надо не думать «о секундах свысока». Тем не менее мы проговорили с ним добрый час, а то и больше, и я в очередной раз была восхищена масштабностью его личности и широтой души. Жаль, не обо всем удалось рассказать. В следующий раз…
Татьяна ТРУБАЧЕВА