«Мечтает там Крылов под тению березы…»

(Окончание. Начало в № 69)

Шли годы, забывались известные небольшому кругу читателей книжные и журнальные статьи, а легенды устойчиво продолжали жить и использоваться в новых публикациях. Так, театровед А.М. Брянский, житель с Алексеевской улицы, 12 на станции Всеволожская, творчески использовал полученные сведения в статье о Приютине, напечатанной с иллюстрациями в 1913 году в журнале «Солнце России»: «Оленины буквально ублажали дедушку Крылова. Здесь для него был выстроен даже особый домик, который назывался «Крыловскою кельей». Другим местом отдыха названа и «беседка подле пруда», где «иногда отдыхал» баснописец.

Оказалось, что это место связано не только с именем Крылова: «Около пруда был выстроен домик-беседка, который был освещен […] именами Пушкина, Крылова, Гнедича и Батюшкова». Продолжая знакомить читателей с Приютиным, Брянский сообщает, что М.А. Краузе, последний владелец усадьбы, «не забудет и исторических реликвий Приютино и реставрирует стильную каменную беседку около пруда. С нею соединено доброе воспоминание о Пушкине, Крылове, Гнедиче и Батюшкове».

Возможно, именно при Мартине Краузе сложенная из красного приютинского кирпича ротонда была оштукатурена и побелена. Такой мы видим ее на фотографии, опубликованной в журнале. В 1937 году Брянский в неопубликованной статье «Здесь жил Пушкин», посвященной 100-летию гибели поэта, вспомнил и о Крылове: «Здесь для Крылова был отстроен специальный домик, где Олениным были преду­смотрены все вкусы и привычки знаменитого баснописца. Домик этот в 40-х годах служил для ссыпки картофеля, а в 60-х годах (XIX в. – Л.Т.) снесен совершенно».

В 1970 году я обнаружил рукописные воспоминания внучки Оленина баронессы Елизаветы Петровны Энгельгардт (1832–1920 или 1921). Она успела несколько раз побывать с родителями в Приютине до объявления в 1838 году о продаже усадьбы.

Воспоминания написаны в 1919 году, но информация для них позаимствована, к сожалению, из прочитанных литературных источников, а не из памяти 5-летней девочки. Извлеченные из книг и журналов сведения о Крылове, порой неверные или надуманные, которые со временем попали в разряд легенд, дополнялись собственными фантазиями. «Вспомнила» престарелая баронесса и о существовании когда-то в приютинском саду легендарной «беседки»: «Любимым его местопребыванием, особенно летом, было наше именье Приютино недалеко от пороховых заводов. Там он писал свои басни в беседке, обсаженной настурциями. Немцы Адамсоны, к которым со временем перешло это имение, в духе своей национальности, хранили эту беседку как дорогую память […]. Я была еще совсем маленькой девочкой со всегда удивленными наивными глазами и презабавными русыми кудряшками, и шла, весело подпрыгивая, по аллее старого приютинского парка. Иван Андреевич сидел в своей любимой беседке и, увидя меня, лишь только я подошла к двери, схватил, и я в мгновенье, весело смеясь, очутилась у него на коленях».

Не знаю, кто ротонду с портиком на колоннах превратил в 1830 году в беседку – то ли в надписи под картиной юный художник Васильев, то ли в своей публикации о ней обозреватель «Русского инвалида». Это название буквально прилипло к монументальному сооружению, по-прежнему стоящему на берегу пруда у самой кромки Рябовской дороги, ныне превращенной в четырехполосную магистраль.

В описании всех находящихся в Приютине каменных и деревянных строений сооружение в виде беседки отсутствует. Поэтому уверенно можно говорить о том, что под беседкой и Крыловской кельей подразумевалась именно ротонда, о функциональном назначении которой появилась возможность узнать, заглянув в один из архивов Олениных.

Сохранились также планы и чертежи строений, выполненные в 1838 году по просьбе Оленина архитектором А.П. Брюлловым в связи с намерением продать усадьбу. О них мне сообщила в 1972 году правнучка великого художника и архитектора и тоже по профессии архитектор Нина Борисовна Брюллова.

На одном из листов оказалась и наша ротонда! Художник зафиксировал ее фасад, разрез и план с указанием, что это Молочная! Не беседка для праздного провождения досуга, а сугубо хозяйственное здание.

В описании всех строений приютинской мызы Оленин дал краткое описание этой постройки: «Молочный погреб каменный со сводами; сверх его круглый каменный покой со сводами же, построен в виде Римского Пантеона; в диаметре 3 сажени, покрыт железом, сверху круглое окно с стеклянною рамою, внутри печка русская; в нем двойные двери, одни с просветом и исправным замком, другие – глухие, деревянные; с одной стороны фронтон на 4-х каменных колоннах».

Копии планов всех приютинских строений находятся в экспозиции приютинского музея со дня его открытия 17 декабря 1974 года. С них начинается знакомство с далеким прошлым этой усадьбы. А впервые они и описание назначения каждой постройки были опубликованы мною в книге «В кругу друзей и муз» (1983).

Казалось бы, при таком объеме документов можно было бы поставить жирную точку и больше не возвращаться к легендам, но… В 2008 году вышла любопытная для краеведов книга «Дворянские усадьбы Санкт-Петербургской губернии. Всеволожский район»! Одну из глав архитектор Н.В. Мурашова и ее соавтор Л.П. Мыслина посвятили Приютину.

Из контекста этого сочинения видно, что авторы были знакомы и с Приютиным, и с музеем, и с моей книгой, однако проявили полное пренебрежение к выявленным и опубликованным первоисточникам, касающимся строительства усадебного комплекса. В частности, коснувшись функционального назначения ротонды, авторы с удивлением отметили, что почему-то «сотрудники музея называют ее молочней»!

По их заверению, это ошибка, потому что «существует достаточно оснований предполагать, что ротонда строилась как мавзолей» для праха старшего сына Олениных Николая, погибшего в Бородинском сражении 26 августа 1812 года!!!

Аргументация авторов переатрибуции наивна, проста и беспомощна. «Приметами мемориального сооружения, – отмечают они, – являются глухой цилиндр ротонды, полумрак круглого зала, в центре которого стоял постамент для памятника, только на него и падал луч света из отверстия в середине купола»(!)

Сам же молочный погреб, стилизованный под грот, по убеждению профессионального архитектора и его соавтора, «вполне соответствовал склепу-усыпальнице. Она, как известно, должна быть ниже уровня земли, о ее заглублении можно судить по приямку (буленгрину), протянувшемуся от входа до берега запруды»!

А мы-то, доверившись Оленину, полагали по своему невежеству в сфере архитектуры, что «памятным» местом в ротонде была русская печь, очень необходимая для приготовления творога, кислого или топленого молока. К тому же любой погреб тоже строится ниже горизонта местности.

Но авторы подкрепляют свои «доказательства» дополнительными аргументами, отмечая, что выбор места оказался также не случайным: «Окруженная деревьями, отраженная в водах запруды, ротонда вызывает элегические чувства. Немаловажное значение имеет и выбор места для ротонды. Видимая из окон господского дома, она всегда была перед глазами Олениных. И эта визуальная связь – тоже примета мемориальности».

На мой же взгляд, «эта визуальная связь» – примета эстетических вкусов Алексея Николаевича, имевшего особое пристрастие к архитектуре и особо – к античной. «Элегические чувства», вероятно, заставляли выбирать для сугубо хозяйственных построек в Приютине образцы античной архитектуры, следуя за старшим по возрасту другом архитектором Николаем Александровичем Львовым.

При застройке Приютина Оленин стремился придать отдельным сугубо хозяйственным строениям необычные формы: вход в молочный погреб был выложен из цельных гранитных камней, имитируя грот.

Также был декорирован фасад рядом стоящей кузницы. Южный фасад кладовой над тремя погребами был украшен деревянным портиком на четырех колоннах с нишами для античных фигур, фланкирующих вход. Северный фасад с тремя входами в погреба, вырытыми в высоком берегу Лубьи, также был обработан гранитным камнем.

Ошибочна и отсылка авторов к поэту и переводчику Николаю Гнедичу: по их убеждению, он в стихотворении «Приютино», посвященном хозяйке усадьбы, «мавзолеем называл ротонду».

Этому памятнику-«мавзолею», установленному в 1813 году на месте засохшего дубка, была посвящена моя публикация «Он жил и дерево взрастало…» в журнале «Нева» (1983. № 4), а в сокращенном варианте во «Всеволожских вестях» (19 июля 2013).

Надуманны объяснения времени строительства ротонды, появление которой авторы связали с гибелью сына Олениных: «В 1813 году его могилу перенесли к церкви св. Живоначальной Троицы под Можайском (в Можайске. – Л.Т.), и тогда могло возникнуть желание перезахоронить прах в усадьбе, в мавзолее». В качестве доказательства авторы использовали два вида Приютина: «На акварели 1810-х годов видны два главных здания, парадный двор между ними, небольшое возвышение – «крепостца» – у гостевого флигеля, пологий правый берег. Тот же вид на рисунке 1820-х годов сделан от угла уже построенного мавзолея. На парадном дворе появилась цветочная рабатка, правый берег подсыпан, за десять лет подросли деревья».

Наивно думать, что художники выписывали парковый пейзаж с фотографической точностью до одного дерева, не оставляя места творческому моделированию зеленого наряда приютинского парка. К тому же первый вид (без ротонды), датированный авторами 1810 годами, на самом деле появился в 1833 году! Его автор – А.Х. Фрикке, о чем свидетельствуют подпись и дата на акварели.

Вторая акварель неизвестного художника, на которой запечатлен фрагмент портика ротонды, исполнен примерно в те же годы. О том, что Оленин не намеревался переносить прах старшего сына в «приютинский мавзолей», свидетельствует изготовление в 1813 году по его проекту надгробного памятника, установленного в июне на могиле в Можайске.

В 1822 году памятник был поднят выше, а вокруг могилы поставлена дубовая решетка. Священник Троицкой церкви, отчитываясь о проделанной работе, писал Оленину: «А остальные один рубль употребил для прояснения на монументе слов краскою на масле, так как многие приезжающие из любопытства заходют читать, дабы видно было».

Что касается времени сооружения молочного погреба и жилого покоя над ним в виде «Римского Пантеона», то это произошло еще в конце XVIII столетия. Молочная и скотный двор «по некоторой привязанности к скотине» попали в первую пятерку наиболее важных объектов. В 1799 году под нее был сделан фундамент.

Лев ТИМОФЕЕВ

Иллюстрация: И.А. Крылов и В.Я. Аткинсон в Приютино. 1813.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

code