Как Александр Пушкин на подводной лодке служил

Владимир Александрович Киселёв– герой одного из наших очерков, живёт в посёлке Углово. Он – морской офицер в запасе, человек очень интересный и талантливый. После знакомства с редакцией он стал присылать нам свои материалы, и мы их время от времени публикуем. В этот раз он прислал три рассказа, посвящённые Дню подводника, который отмечался 19 марта. Читайте один из них.

Наша атомная подводная лодка вторые сутки стояла в маленькой уютной бухточке на полигоне размагничивания. Экипаж выполнил все задачи, пополнил запасы, загрузил оружие и сегодня должен уйти на боевую службу.

При замере физических полей корабля оказалось, что магнитное поле незначительно превышает допустимую норму. Поэтому и приняли решение провести размагничивание на полигоне. Сейчас эта процедура закончена, все физические поля корабля в норме, можно выходить в море. Ждали только командира дивизии контр-адмирала Пушкина Александра Сергеевича, который должен сказать напутственное слово и проводить корабль в поход. Такое вот прекрасное совпадение у нашего комдива, к тому же он и стихи писал с детства, хорошие стихи. Прекрасный мужик, мы от него ни одного матерного слова не слышали за всю совместную службу. От других слышали, а от него нет.

Один раз, когда он был ещё лейтенантом, с ним произошел курьезный случай. Я ничего не придумываю, он сам рассказывал. После выпуска из училища лейтенант Пушкин получил назначение на дизельную подлодку бригады подводных лодок в Полярный. А ровно через неделю заступил на вахту дежурным по казармам. Гнусное, я вам доложу, дежурство, в основном ходишь и окурки собираешь вокруг казарм и на плацу. Такой вот дежурный дворник. Уж я-то через это прошёл, знаю. Командир его подводной лодки заступил дежурным по бригаде, а он – по казармам. Ночью ему выпало бодрствовать с двух часов ночи до пяти утра, время, когда больше всего спать хочется. Командир похрапывает в соседней комнатушке, а лейтенант Пушкин клюет носом возле многочисленных телефонов. А в три часа ночи позвонил командир бригады. Никто не знает, почему он в это время позвонил. Может, бессонница мучила, может, с женой поругался. Комбриги ведь тоже люди. Это на службе он большой начальник, а дома для жены все тот же Ванька, Петька или как там его зовут. Ей ведь строгий выговор не объявишь и на гауптвахту не посадишь. Вот он и позвонил, пар спустить.

Дремавший лейтенант долго разбирался спросонок, какой телефон звонит. Разобрался, взял трубку и сонным голосом представился:

– Дежурный по казармам лейтенант Пушкин слушает.

Ох и не понравился комбригу этот сонный голос, у вахтенной службы голос всегда должен быть бодрый, чёткий, громкий. Да ещё Пушкиным представился, издевается, зараза. И он с издевкой спрашивает:

– Лейтенант, может, ты ещё и Александр Сергеевич?

До дежурного по казармам уже дошло, с кем разговаривает, и он уже бодрым голосом рапортует:

– Так точно, товарищ адмирал, Александр Сергеевич.

Комбриг аж позеленел от такой наглости. Он уже не говорил, а орал:

– Может, ты ещё и стихи пишешь?

А что надо было отвечать лейтенанту Пушкину? Он ведь на самом деле стихи пишет. И он отвечает правдой:

– Так точно, пишу стихи, товарищ адмирал.

Того чуть не взорвало, он орал так, что слюна по проводам до лейтенанта доставала:

– Да я тебя, лейтенант! Да ты у меня день и ночь на лодке гнить будешь! Объявляю тебе десять суток ареста.

Выпустив пар, комбриг как-то сразу успокоился и положил трубку.

Утром комбриг приехал какой-то умиротворенный, спокойный. Когда дежурный по бригаде ему втолковал, что дежурный по казармам действительно Пушкин Александр Сергеевич и пишет стихи, комбриг отменил ночью наложенное взыскание.

И вот, спустя уже годы, ждём мы комдива Пушкина, он должен прибыть на рассыльном катере с офицерами штаба.

Может, он закончил бы проводы ещё два дня назад, когда мы отходили от пирса. Но это для дивизии была историческая боевая служба, первая автономка молодой дивизии.

Корабль был уже окончательно приготовлен к бою и походу, даже были даны пробные обороты турбины, и теперь турбину проворачивали паром каждые 10 минут на передний и задний ход. На вахте стояла вторая боевая смена, а остальной личный состав был построен на носовой оконечности подводной лодки для встречи комдива.

Я как раз и был во второй боевой смене, нёс вахту на пульте управления главной энергетической установкой, но старшим на пульте был ст. лейтенант Николаев, а вахтенный киповец – ст. лейтенант Геннадий Кузнецов. Он очень любил свое дело, иногда даже чересчур много заботился о матчасти. И вот в это торжественное время ему взбрело в голову, что блок управления турбиной барахлит. И он решил его подрегулировать. Вообще-то без нашего разрешения он не имел права проводить какие-либо работы, тем более с блоком управления турбиной. Но что случилось, то случилось.

В то самое время, когда катер с комдивом подошёл к лодке и Пушкин стал подниматься на лодку, турбина неожиданно дала обороты на задний ход. Швартовые тросы стали натягиваться, командир АПЛ вместо команды «Смирно!» вдруг заорал:

– Всему личному составу срочно за рубку!

И правильно сделал, а то вдруг трос оборвется и наделает беды. Командир дивизии ещё не понял, что происходит, и очень обиделся такой встрече.

Мы с Николаевым, честно говоря, на пульте дремали, ведь за последние двое суток спать почти не пришлось. Поэтому я не увидел, что турбина дала обороты, а услышал шум винта. Честное слово, услышал. Посмотрел на тахометр и обомлел: турбина давала 120 оборотов заднего хода. Это Кузнецов, регулируя блок управления турбиной, сам того не ведая, задал обороты. Я сразу вспомнил размеры бухточки и скалу позади корабля. И поэтому не стал сбрасывать аварийную защиту турбины, а перевел ключ управления турбиной на передний ход, чтобы передним ходом застопорить ход лодки назад. Только напрасно я это делал, турбина не слушалась ключа. И тут мы услышали из центрального поста голос флагманского механика капитана 1 ранга Гапешко:

– Да сбросьте вы защиту турбины!

Что мы незамедлительно и сделали. К счастью, ничего не случилось: швартовые концы выдержали, лодка до скалы не дошла.

Торжественное построение все же состоялось, экипаж выслушал добрые напутственные слова.

Этот случай наглядно показал, что на корабле нужно быть всегда готовым к любой непредвиденной ситуации, и больше мы никогда ошибок не допускали.

После погружения прошёл краткий разбор «полетов». Кузнецов, как главный виновник произошедшего, получил строгий выговор. Николаев, как старший на пульте, обошёлся выговором, а меня по-отечески пожурили.

Боевая служба прошла очень успешно. А в конце года контр-адмирал А.С. Пушкин стал главным редактором журнала «Морской сборник». Он был достоин этой новой интересной должности.