Деревня эта с видом на Неву и крепость Орешек
Редакционный проект «Родина малая моя» охватывает все новые и новые деревни нашего района. В этот раз мы отправились на берега Невы, в старинную деревню Шереметьевку, вытянувшуюся вдоль береговой линии, как раз напротив одного из древнейших исторических памятников земли нашей – крепости Орешек.
Между прошлым и будущим
Если для начала знакомства открыть исторические справочники, то выяснится, что на самом деле происхождение этого названия – Шереметьево – подлинно неизвестно. А по мнению самих жителей, да и некоторых ученых, оно все-таки происходит от фамилии генерал-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, по преданию, останавливавшегося в этих местах в 1702 году, перед штурмом крепости Орешек.
А если углубиться далее, то первое поселение на месте нынешней Шереметьевки отмечено уже в 1500 году. В Писцовой книге Водской пятины упоминается «поселение в Орешке на Корельской стороне 70 дворов». В разные времена его называли просто Новая Деревня, и еще короче: Новая. В 1887 году, согласно материалам по статистике народного хозяйства Шлиссельбургского уезда, 300 десятин земли в деревне Шереметьевка купило «Русское общество для выделки и продажи пороха». Было при реке Неве 27 дворов, жило 180 человек. Мелочная, винная, пивная лавки. Это уже 1896 год. А так описывается деревня в 1905 году: «Против крепости (Орешек) ютится бедная деревня Шереметьевка, где находится конечная станция Ириновской железной дороги, жители которой поставляют продукты крепостным жителям». (Имеются в виду, конечно, не крепостные крестьяне, а жители крепости Орешек). «Рыболовством испокон веков занимались в Колтушской волости по нескольку крестьян из деревни Пески, Выборгская Дубровка и вся деревня Шереметьевка. У каждого рыболова была своя лодка и снасти. Рыбу (главным образом плотву и окуней) ловили мережами и сетями. Сбыт на месте или в Шлиссельбурге». Это уже из книги В.В. Ивлева «Всеволожский район Ленинградской области: Историко-географический справочник». СПб. 2003 г.
Главная достопримечательность, гордость и особенность деревни Шереметьевки – крепость Орешек. Из окон каждого дома открывается этот дивный, прямо-таки «открыточный» вид на древнейший памятник Руси. Недаром шведы и прочие скандинавы столетиями воевали за право обладанием Ладожским озером. Уж больно хорошо это место – там, где широко разливается Нева, вырываясь на простор из материнских объятий седой Ладоги. Здесь, у своих истоков, она особенно красива. Ореховый остров – НÖтебург – звали шведы эту крепость, заложенную не Карлом каким-нибудь, а внуком Александра Невского, доблестным князем Юрием Даниловичем. Здесь история и древность – в каждом камне и в каждом доме.
Вот зашли мы во двор к старожилам деревни Гавриловым и увидели сложенное из знаменитых ладожских булыжников посередине двора некое подобие цитадели. Горка такая, немножко цветочков на ней.
– Это что еще такое? – спрашиваем у автора. И Ольга Владимировна Гаврилова (по мужу Лаксо) с убежденностью отвечает:
– А по преданиям, если вы читали роман «Петр Первый» Алексея Толстого, именно здесь, прямо на этом месте Пётр ставил свою палатку, когда у шведа крепость отбивал.
Так это или не так, нам доподлинно неведомо. Может, Петр, а может, его именитый сановник – фельдмаршал Шереметев, который прогнал шведов с Орехова острова и водрузил штандарты Российской империи над древней цитаделью.
И ежедневно к скромной пристани на этом, правом берегу Невы пристают и отходят катерочки, маломерные суда. Доставляют пассажиров – матросов своих к другому берегу. Туда, где высятся башни крепости, которая в том числе оказалась не по зубам и шведам, и фашистским полчищам, туда, где стоит Шлиссельбург, – город, ключ к которому подбирал сам император Петр I. И переименовал, соответственно, старинный НÖтебург в Шлиссельбург, что и означает КЛЮЧ-Город.
Ключи от деревни, или Миссия выполнима
А мы спешим познакомиться с человеком, у которого ключи от старинной Шереметьевки. Символические, конечно.
В общем, здесь за историей – как за новейшей, так и древнейшей, – ходить далеко не надо. Она вся тут, в этих местах проистекала и вершилась. Вся от начала и до конца. До станции Петрокрепость бывшей Ириновской железной дороги (ныне Октябрьская РЖД) – рукой подать. В 1995 году здесь был открыт мемориальный комплекс «Дорога Победы», в его состав входит уникальный музей, экспозиции которого посвящены истории создания, строителям Дороги Победы и беспримерному подвигу железнодорожников 48-й паровозной колонны особого резерва Наркомата путей сообщения, водивших поезда в «Коридоре смерти».
Пройдешь всю деревню от начала до конца (а это пара километров по берегу Невы) – сможешь поклониться памятнику и отдать должное подвигу воинов-понтонеров, наводивших мосты через Неву из осажденного Ленинграда на Большую землю в 1943 году. Монумент воздвигнут бывшими воинами 3-й понтонно-мостовой бригады, входит в Зеленый пояс Славы.
– Здесь немца в Великую Оте-чественную не было! – рассказывала нам старожил и, можно так сказать, хранитель деревни
Ирина Анатольевна Пантелеева. – Но наша деревня Шереметьевка – вся новая. Земля старинная, а деревня Новая. Потому что немцы так бомбили этот правый берег, что до 8 сентября, когда замкнулось кольцо блокады, наша деревня была уже полностью выжжена. Ни одного дома целого не осталось. Все жители бежали – кто в Ганнибаловку, кто в Морозовку. Жили в землянках. Но выжили. Кто жив остался, вернулся, деревню заново отстроили. Поэтому – она и Новая. Родители моего мужа Николая тоже вернулись, он-то местный, а меня из Ленинграда привез. Мы с ним вместе, можно сказать, в армии служили.
56 лет совместной жизни на счету у супружеской четы Пантелеевых. И всё здесь, в Шереметьевке. За свою немалую и непростую жизнь Ирина Анатольевна, будучи поваром по профессии, поработала и техником на очистных, и в последние годы – метеорологом. Но самым главным делом своей жизни считает не только семью, но и «служение обществу». Так прямо и говорит: «Надо ведь и обществу послужить. И кто-то должен взять на себя эту миссию». Миссия оказалась выполнима.
Недавно И.А. Пантелеева отметила красивую юбилейную дату. 15 лет из прожитых 75 она была старостой Шереметьевки. Знает всех и вся. Не только людей. Вот идем мы с ней по улице: в ручье собака плещется, спасается от жары. «Здравствуй, Мотя», – приветствует здоровенного алабая Пантелеева. Мотя в ответ приветливо машет хвостом.
В общем, старосте здесь даже собаки рады. Признаться, я много лет собиралась рассказать об этой необыкновенно энергичной, жизнелюбивой и, несомненно, творческой личности. Где мы только с ней не пересекались за эти годы! Вот концерт для ветеранов – Пантелеева поет в ансамбле «Катюша»; конкурс «Ветеранское подворье» – ее односельчане представили наилучшую экспозицию, а у старосты – самый яркий, самый экзотический наряд и стол. Довелось мне благодаря Ирине Анатольевне в свое время полистать и такой редкий документ, как «Дневник старосты». Наверное, есть или был подобный дневник еще у кого-то, не знаю. Ее дневник впечатлил меня и точностью замечаний по поводу работы муниципальных сообществ, и дельными предложениями, и последовательностью в достижении целей.
Три ударных пятилетки
– Все мои 15 лет в качестве старосты делятся на пятилетки, условно говоря, – не без юмора рассказывает Ирина Анатольевна. – Три ударных пятилетки. Пять лет за свет сражались, пять лет за воду, пять лет за газ. Хотя… наверное, за газ все 15 выйдет, с переменным успехом. Далеко не всё могут и наши местные власти, и тем более староста. Но я всегда повторяю – под лежачий камень вода не течет. И двери открываются тому, кто в них стучит.
Так вот, 15 лет назад в деревне свет мог отключиться в любую минуту – при малейшем ветре. Старые, изношенные сети, деревьев наросло, никто их не подпиливал. И почему-то считалось, что сельскому жителю стиральная машинка ни к чему, он может бельишко в Неве полоскать по привычке, поэтому даже 16 кВт ни у кого не было. Добивались, добивались и добились нормального напряжения, новых сетей. С газом еще та эпопея была, но сейчас включилась и федеральная программа, и в нее тоже вписались. А вода в домах – тоненькая струйка, напора совершенно не было. Хотя живём у воды.
Говорим и о погоде в доме. О тех самых человеческих связях, где изношенность не только у электросетей, но и у нравственных скреп, которые так важны в наше непростое время, когда распадается связь времен. Ирина Анатольевна и тут видит, как и чем староста может приостановить этот нехороший процесс:
– Все праздники – я по деревне. В Новый год Дедом Морозом гуляю, с подарками для самых пожилых и одиноких. На День Победы – обязательно всех ветеранов навещу, у нас не так много и осталось-то тех, кто причастен к этому. Мы и поговорим, и песен попоем, и вспомним дни молодости. Внимание важнее любых денег, поверьте.
В этот же день мы навестили самых уважаемых и почетных людей Шереметьевки. И вот – встреча с новым старостой, которому Ирина Пантелеева, условно говоря, передала «ключи от Шереметьевки».
«Лёша, принимай селенье, землю нашу береги!»
Не так давно, каких-то месяца два назад, на смену ей пришел один из самых молодых жителей Шереметьевки. Алексей Евгеньевич Семенов – человек местный, явно влюбленный в свою малую родину. И самое главное, он, как и Пантелеева, готов послужить обществу. Для непосвященных информация: за свою работу в качестве старосты никто из представителей этого «общественного института» не получает ни копейки. А головной боли, нервотрепки, проблем и хлопот – хоть отбавляй. Задаю общий вопрос двум старостам: «Что все-таки самое тяжелое и, может быть, приятное в этой работе?» Отвечают почти хором: «Неприятное – недостижимость некоторых целей. А приятное – когда они достигнуты».
– Вот сейчас стали выделять деньги из федерального бюджета, – высказывает свою точку зрения Алексей, – небольшие денежки, но пошли. Но они имеют четкое целевое назначение. Шаг вправо, шаг влево – и ты уже переступил черту.
– Нам бы очень нужна какая-то парковка для машин, – развивает тему Пантелеева. – Вы посмотрите, что творится на наших пляжах у Невы, какое скопление машин и людей у пристани. Дело житейское, земное, но и машину человеку куда-то надо поставить, и туалет общественный требуется. А еще дороги…
Кстати, Алексей Семенов начал именно с дороги: выделила ему Морозовская администрация несколько машин с асфальтовой крошкой, тракторочек, дала пару бойцов с лопатами, и начали они ямочный ремонт по центральной улице, точнее, по первой линии деревни. Алексей лично контролирует выполнение работ, а то и сам берется за лопату. Благо понимание в строительных делах у него есть. Как и умение держать удар. Бывший боксер, учился в Академии имени Лесгафта. Жизнь – это ведь тоже своеобразный ринг, и одного отправляет в нокдаун, а другой обязательно поднимется и продолжит бой.
– Есть еще в деревне и 2-я линия, – рассказывает Семенов, – где отсутствует уличное освещение. Еле теплятся «лампочки Ильича», а там проживают семьи с детьми. Дети ездят в школу в поселок им. Морозова. Глубокой осенью, зимой на этой второй линии – «глаз выколи», темно… Вот они, мои первоочередные задачи, – подводит своеобразный итог этой встрече у пристани Алексей, а там, как говорится, «война покажет».
– Ты здесь вырос, всех знаешь, – дает очень нужные советы Пантелеева, – правда, сейчас очень много новых людей. Прописано-то у нас всего 42 человека, я сама все списки составляла. А реально – в разы больше проживает. Знакомься, разговаривай, объясняй людям, что задумал. Один ты в поле не воин, без людей, без их поддержки не справишься. А надо справиться. Деревню я тебе сдаю в общем-то в порядке. Задолженностей, во всяком случае, по коммунальным платежам ни у кого нет. И красоту на наших приусадебных участках комиссия оценила. Да и в деревне, несмотря на гостей, – чисто. Так что давай, Леша, принимай селенье, и землю нашу береги…
«Переправа, переправа, берег левый, берег правый…»
Что и говорить: на земле мы рождаемся, ею кормимся и живем. На каждом приусадебном участке в деревне Шереметьевка поспевает свой «борщевой набор». Свекла да морковка, капуста и лук. А еще помидоры величиной с добрый кулак и «дамские пальчики» в придачу. Если что, прокормятся с родной земли. А для красоты – пылают сиренево-розовые купы флоксов. Гортензия тут же красуется.
Один из самых красивых участков стараниями её дочерей у старейшего жителя деревни – ветерана войны и труда Антонины Алексеевны Моторкиной. Ей в мае исполнилось 97. Рядом дом ее родной сестры, Валентины Алексеевны Лесневской, ей только 86. А вот их ближайшей родственнице, жене родного брата Владимира, – 94 года.
Все они помнят войну, все они видели ее лицо, и могут многое рассказать такого, что вы не прочитаете ни в одном учебнике, ни в одной книге.
А почему я в начало этой главы вынесла строки стихов Твардовского из «Василия Теркина»? Потому что именно здесь, на этих берегах, шел тот самый «бой святой и правый, смертный бой не ради славы, ради жизни на земле».
И вот они, безыскусные, но удивительные по сути воспоминания этих святых женщин, вынесших на своих плечах столько, что нам и не снилось. Рассказывает Антонина Алексеевна Моторкина, урожденная Гаврилова.
– Нас у мамы с папой было семеро. Они здесь родились, здесь и похоронены. Папа рыбак, мастер на все руки, Алексей Васильевич. Мама наша – Екатерина Ивановна, шла с красным флагом по льду Невы освобождать узников крепости Орешек. И пела: «Вы жертвою пали в борьбе роковой». Да, такое нам рассказывали. Моя сестра Валя младше меня на целых 11 лет. Старшему, Володе, когда началась война, было уже 20, он 21-го
года, в армию ушел служить. Мне было 17, и я успела уже поработать в колхозе под названием «Красное утро».
Немец нас разбомбил окончательно в сентябре сорок первого. Бомбили беспрерывно. Деревня факелом горела. По Неве от каждой бомбы поднимались фонтаны воды с многоэтажный дом. Все мы убежали в лес, туда, в Ганнибаловку, в Морозовку, жили в землянках все мы, шереметьевские. Я работала на лесозаготовках, как и родители, потом торф заготавливали для Ленинграда. А за картошкой ползала в деревню, она в огороде оставалась – так немец трассирующими по нам, по детям, лупил. Заметит какое-нибудь движение и орет: «Рус, сдавайся!». А в Орешке наши матросики сидели, и мы слышали, как они с немцами ругаются. Наш правый берег немец не взял, но сжег всё, что было вокруг живого.
Нашей семье повезло, её пожалели – все-таки столько детей, и отправили в эвакуацию. Далеко-далеко! Оказались мы на «диком бреге Иртыша, где когда-то сидел Ермак, объятый думой»… Под Ишимом. Я там опять работала – рыбу ловили, я её чистила, солила, караулила. Но было там ненамного сытнее, чем в нашей Шереметьевке. И к тому же всю нашу семью свалил тиф, всех, кроме отца, выжили чудом. И пешком пошли от Ишима домой. Да… Такое было великое желание вернуться в родные места, где и стены помогают. Даже если их уже и нет. Сестра папина, тетя Шура, прислала нам вызов и денег немножко на дорогу дала, когда блокаду уже прорвали. Не помню, как и на чем добирались из Сибири, но точно помню, – уже ехали поездом. Худые, оборванные, страшные, во мне весу было 40 с чем-то килограммов. И стали мы набивать заряды для минометов на пару с моей будущей родственницей, будущей женой старшего брата, Люсей Силковой. Ударники были, лучше всех. Да Люся и сама лучше расскажет.
А вот и удивительный рассказ Людмилы Николаевны Гавриловой, в девичестве Силковой, которая, увы, – плохо уже слышит и несколько лет назад ослепла. Поэтому в разговоре с ней помогала нам ее дочь Ольга Владимировна, та самая, которая выстроила памятник палатке Петра Первого на своем участке. Надо сказать, что память у её матери Людмилы Николаевны – отменная: все помнит, даже сколько весил снаряд, которые они делали с такими же подростками.
– Мне было 14 лет, когда мы убежали из Шереметьевки. Ушли в чем были, родители, правда, документы взяли, а я взяла и несла на руках собачку, щенка, так мне его было жалко. У Тони в семье детей было много, а я была одна-одинёшенька. Так собачку с собой в землянку и приволокла. И стала работать на нашем Морозовском военном заводе. С Тоней как раз и работала и с другими. Нашему одному токарю было 16 лет, другому 14, еще одному 12. Мы дети совсем были. По 12 часов в цехе, а то я и раньше приходила. В обеденный перерыв постелем газету, и спать. Бригадир наш придет, Анна Ивановна, будит: «Девчонки, вставайте, фронту заряды нужны»! Я крутила основные заряды к минометам. Тут купали снаряды, хлорировали, ванная специальная стояла, навесчица на весах взвесит, должно быть 32 грамма, ну 33, набивщица в патрон забьет, пыжовщица пыжом закроет, а я должна была его закрутить. В окошечко мне подает, а в ящике должно быть 45 штук. Далее высушат, штамповку поставят, партия, число, и в упаковку – как две шоколадинки положат. Я гремела на весь завод. Работала так – пот некогда было вытереть. Меня премировали и отрезом на пальто, и туфли дали, один раз даже водку, но мама на хлеб ее поменяла. И наград у меня много. От Министерства дали знак заслуженного работника. Квартиру предлагали в поселке, в Морозовке, только зачем мне там квартира, когда у нас своя деревня и дом в ней есть?..
Мечта о голубом храме и золотых куполах
Мы долго еще говорили, а дочь Гавриловой Ольга Владимировна достала из заветной коробочки две самые дорогие награды Людмилы Николаевны: медали «За оборону Ленинграда» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Точно такие же награды нам показали и в доме Антонины Моторкиной. И еще один раритет – дореволюционную фотографию «Крестный ход в деревне Шереметьевка в праздник иконы Казанской Божией Матери». И вся деревня тогда собралась у храма. Икону эту, очень старинную, в первые дни войны так сумели спрятать от немцев, что по сию пору не нашли. Храм знаменитый снесли, и есть на сегодняшний день общая мечта у жителей Шереметьевки: построить небольшую церковь или хотя бы часовенку на месте былого храма.
– Чтобы была она голубая, со звездами, – говорила Ирина Пантелеева, – а купола золотые, и чтобы каждый проплывающий пароход видел этот храм и приветствовал нашу старинную деревню гудком: салют героям Шереметьевки!
Татьяна Трубачева
Фото Светланы Усик
