Кварцевые фантазии Александра Бурова
Кварцедув, в отличие от стеклодува, – профессия редкая, а художники, работающие с кварцевым стеклом, – те и вовсе уникальны, «штучный товар», как говорится. Научиться работе с этим материалом можно только у опытных мастеров, ведь секреты ремесла передаются из рук в руки. Александр Буров набирался профессионального опыта в мастерской Физико-технического института им. Иоффе, где кварцевое стекло служило науке. О том, что оно годится еще и для творчества, мастер даже не задумывался, день за днем выдувая из прозрачных трубочек пробирки и колбочки.
Кварцевое стекло – дело рук человеческих, его получают плавлением горного хрусталя, кварцевого песка и прочих кремнеземов. А уже из этого материала создают разные полезные вещи: кварцевую керамику, оптические волокна, изоляторы и много других термостойких изделий. В стеклодувную мастерскую физтеха оно поступало в виде длинных полых трубочек, их нагревали при очень высокой температуре, а затем изготавливали лабораторную посуду.
Александр пришел в мастерскую в 28 лет, выучился на кварцедува, добросовестно трудился всю рабочую неделю, но его жена понимала, что он способен на нечто большее, нежели монотонный рутинный труд по изготовлению пробирок. Как-то раз, а было это в восьмидесятых годах, Лена, не без тайного умысла, уговорила отчаянно сопротивлявшегося супруга сходить на выставку известного московского художника-кварцедува. Алексей Зеля, в девяностых получивший звание народного художника, свой путь в декоративно-художественное творчество начинал, к слову сказать, без специального образования, как рабочий Московского электролампового завода.
Такой же дорогой предстояло пройти и нашему умельцу, – да только разве он мог предвидеть свое будущее в тот незабываемый день? Потрясающая выставка Зели круто изменила жизнь питерского рабочего – кварцевое стекло вдруг раскрыло ему свою сокровенную тайну. Оказалось, оно обладает особенной магией, будит воображение, берет в плен, всецело подчиняет себе. С выставки Александр Буров ушел уже совсем другим человеком…
Работать по-прежнему он не мог – не терпелось вдохнуть жизнь в привычный материал, подобно камнерезу Даниле из уральских сказов Бажова. Вот и в нашем кварцедуве вдруг проснулся художник… Жена рассмеялась, увидев дебютное творение мужа – розочку, больше похожую на елку, чем на цветок. Но Александр не обиделся – ведь первый блин всегда комом – и с удвоенной энергией продолжил свои творческие поиски. Упорства ему не занимать.
– В обеденный перерыв, когда мужики шли обедать, я садился за горелку и делал тайком от всех корабль. Они или не знали, или делали вид, что не знают. Когда корабль уже обрел форму, мой наставник обнаружил то, что я скрывал от всех на своем рабочем месте, и, поглядев на поделку, молча ушел, – вспоминает Александр.
Вскоре о творческих опытах Бурова стало известно всем. К талантливому самоучке даже начальство стало обращаться с просьбами: кому-то цветок к юбилею родственницы сделать, кому-то – кораблик для руководства по случаю праздника. А потом и весь физтех пошел с заказами. В годы экономической разрухи в стране кораблики Бурова помогали выживать всему коллективу созданного при физтехе производства. Продавались эти поделки очень хорошо и обеспечивали работникам хоть и небольшую, но стабильную зарплату.
В чистое творчество Александр не уходил никогда. Основой существования его семьи была все-таки работа, а он не боялся никакого труда, чем бы ни приходилось заниматься в жизни. Заказы на поделки из кварцевого стекла принимал, но работать для души времени просто не было. А ведь кораблики Бурова до сих пор стоят в кабинетах чиновников, влиятельных людей, ученых. Даже одному нобелевскому лауреату однажды подарили красивый парусник, сделанный мастером на заказ.
В частном музее кукол на Васильевском острове красуется огромный павлин из кварцевого стекла, еще одна такая же диво-птица давно обосновалась в квартире состоятельных петербуржцев как оберег или как хранитель дома. Многие годы большая коллекция изделий из плавленого кварца радовала глаз посетителей приснопамятного Историко-краеведческого музея Всеволожска, а сегодня небольшая экспозиция размещается в музее Токсовского центра образования.
Увидеть и узнать работы художника-кварцедува не так уж и просто, тем более что Александр никогда не маркировал их, считая это совершенно ненужным: «Печать – это уже звездность».
Домашняя коллекция доступна не для всех, однако с работами мастера благодаря интернету теперь может познакомиться и более широкий круг людей. Выйдя на пенсию, Буров наконец-то сбросил оковы обязательной «трудовой повинности» и может с упоением и полной самоотдачей заниматься любимым делом. Талант мастера и художника расцвел с новой силой – в этом мы убедились, побывав у него в гостях в поселке на Токсовских высотах.
Конечно, в домашних условиях намного сложнее работать с кварцевым стеклом, чем на производстве, но Александр приспособился. В мастерскую он превратил летнюю кухню, где у него есть все необходимое для творческих исканий – станок, газосварочная горелка, разные инструменты и, главное, – само кварцевое стекло, первооснова всех замыслов.
Если стихи растут, по словам Ахматовой, «из сора», то изделия Бурова – из осколков кварцевого стекла, из отходов производства. Невероятно, что из этих бесформенных пыльных обломков, которыми заполнены ящики на полу, ему удается создавать настоящие произведения декоративно-прикладного искусства. Действительно, как он это делает?
– Вот мой рабочий стол, здесь планирую, задумываю, измеряю, режу, – рассказывает мастер. – Не все детали можно выдуть, некоторые получаются путем нарезки. Как, например, сделать круг? Я вырезаю квадратик, потом заваливаю у него углы на станке, на нем я выпиливаю все что захочу, детали любой конфигурации. Можно придать узор, срезать, потом это все промывается водой, а еще лучше плавиковой кислотой. Деталь сушится, вносится в пламя, и вместо матовой становится блестящей. Но иногда в художественных целях и матовость необходима. Или надо сделать насечки. Чем? Металл при такой высокой температуре сразу впаивается – им нельзя. Нагреваю край, и разверткой делаю вмятинку, а потом уже и насечки.
Если кварцедувов в училищах не готовят, то художников, имеющих дело с этим непростым в обработке материалом, тем более. Александр при желании мог бы, думаю, написать целое учебное пособие на основе своих авторских разработок. Только ответ предсказуем: «Да кому это надо!».
Осторожно хожу по мастерской, где без привычки можно что-нибудь уронить или уколоться об острый край стекла. Легкое прикосновение металлическим стержнем к прозрачной детали – и по комнате разносится хрустальный звон, так «поет» кварцевое стекло. Мастер между тем делится планами:
– Пришла в голову идея сделать композицию «Времена года». Лето и осень уже сделал, работаю над зимой. Будут две пышных веточки рябины с ягодкой – на них шуба наброшена из белого стекла, имитирующего снег. Лена подсказала: наверху сделай что-то характерное для зимы, снегиря, например. У нас домашний худсовет. Если с мнением жены не согласен – иду к дочке Кате.
Два колечка – это уже два колеса. На будущий год буду делать карету и большой храм из цветного стекла. Директор школы попросила сделать копию Токсовского храма, но копированием я не занимаюсь. У меня свои возможности, и не все можно осуществить. На будущее лето запланировал державу и скипетр. А вот это – «бриллиантики» на малую императорскую корону.
Большую императорскую корону он уже сделал минувшим летом. Образцом послужила самая настоящая императорская корона. Размеры – точь-в-точь как у подлинной, а вот все остальное – это уже фантазия мастера. Каждая жемчужина вырезалась отдельно и шлифовалась до совершенства. Почти два месяца ушло на эту работу.
Парусники копиями настоящих кораблей тоже не являются, поскольку возможности кварцевого стекла достаточно ограничены. И все-таки как прекрасны фантазийные стеклянные корабли Бурова с их прозрачными парусами и изящными завитками волн!
За три летних месяца Буров изготовил одиннадцать красивейших изделий. Они уже заняли места на домашней выставке. Чудесный букет из огненных хризантем вызвал множество восторженных откликов женской половины социальных сетей (мужчинам больше понравилась корона). На нежной ветке сакуры – 62 цветочка, ровно столько лет самому мастеру. Каждый год будет добавляться по одному цветочку.
– Надеюсь догнать до девяноста, по крайней мере, – не сомневается автор. В его роду все долгожители.
На комоде стоит изящная безделица – беседка с амурчиком, позванивающая стеклянными висюльками. В этой работе чувствуется женский взгляд. Оказывается, подставку с ягодками Александр сделал по совету Лены. Особый шарм у каминных часов под названием «Ленинградское время», которые показывают ноль часов ноль минут. «Настоящая утилитарная вещь», – подчеркивает художник.
Милое напоминание о прошедшем лете – цветочная композиция с колосками, ромашками, кузнечиками, бабочками; нежные листья, обрамленные редкими бурыми точками, – это уже осенняя тема. От роскошного букета на столе просто глаз не отвести, а появился он совершенно неожиданно:
– Я работал летом в мастерской, жена в огороде копалась. Подхожу, а Лена говорит: «Посмотри, как лилейник у нас расцвел!» – Посмотрел, вырезал один листик. – Похож? – спрашиваю. – Один в один. – Пойду-ка я цветок соберу!
Особая гордость мастера – киот с иконкой. Драгоценные на вид камни, обрамляющие лик Божией Матери с младенцем на руках, – это тоже кварцевое стекло, которое иногда трудно отличить от настоящих самоцветов.
– Впервые у нас появилась своя коллекция, – говорит Лена. – Раньше дома хранились только одна обезьянка и маленькая восьмерка – подарок к 8 Марта. Сейчас, когда муж свободен, хочет творить только для себя. Его изделия – те же дети, они где-то живут, а хочется, чтобы были с нами. Душа вложена в каждое.
– Продажей заниматься даже не думаю. Наверху, в домашнем музее, почти половина моей жизни, – добавляет Александр. – Жена идет развешивать белье на второй этаж, говорит мне: «В музее была». – «Запись там оставила?» – «Оставила. Хвалебную».
Мы с удовольствием поддерживаем шутливый диалог супругов, только свое восхищение хотим выразить этой публикацией. Творческих удач в новом году, Александр!
Нина Устичева
Фото Антона Ляпина
