В лесу прифронтовом

Два года назад, в преддверии 9 Мая, я познакомилась с директором Всеволожского лесничества, которое является филиалом Ленинградского областного государственного учреждения «ЛЕНОБЛЛЕС», заслуженным лесоводом России Анатолием Федоровичем Петровым.

Среди множества непростых профессиональных забот есть у коллектива Всеволожского лесничества несколько специальных объектов: захоронения неизвестных солдат, в том числе летчиков, за которыми они ухаживают, как за самыми дорогими их сердцу могилами… Рассказал мне Анатолий Федорович, что среди этих могил есть для них, работников лесного хозяйства, совершенно особенная: братская могила девушек-лесорубов. Это захоронение с типовой гранитной стелой находится в лесу неподалеку от Северной Самарки. 10 молодых девушек, призванных в армию в числе тех двух тысяч, что были отправлены на заготовку дров из блокадного Ленинграда, погибли в один миг.

Все эти скупые сведения, стоя у стелы из гранита на месте братской могилы, поведал мне в тот майский день А.Ф. Петров.

– У нас, у лесников, такое особенное отношение к этому захоронению, потому что это наши братья по профессии, можно сказать, – говорит Анатолий Федорович. – Они были лесорубами. Правда, работали девчата, – сейчас страшно представить – простой лучковой пилой. Это такой тяжкий труд! Валить вековые деревья с помощью таких допотопных орудий… Но тогда другого не было. И потом… это были девочки. Совсем юные! О которых нам практически ничего не известно, кроме имен и фамилий, и что они были совсем молоденькие. Вряд ли у кого была семья, вряд ли у них вообще в жизни случилась какая-то любовь. Скорее всего, они все были после школы или какого-нибудь училища.

Мы пытались узнать что-то об этих девочках в архивах, обращались в краеведческий музей города Всеволожска, к Марине Семеновне Ратниковой, но, к сожалению, как сказала она, – много лет назад сгорели все архивы, и вряд ли там было что-то об этих девушках – все-таки это поселок им. Свердлова. Надо обращаться в военные архивы. В них тоже ничего нам не сказали. Знаем только фамилии и имена. Даже отчеств не знаем, даже даты рождения. Тем более – кто они были, откуда были призваны. Говорят, пока была жива одна из девушек-лесорубов из этой бригады, фамилия ее Мозалева, она организовывала встречи ветеранов, приезжали даже какие-то родные этих девчонок, и они ежегодно встречались здесь, у памятника, в День Победы и 23 августа, в день гибели девочек. Из поселка приезжают, администрация, – красят ежегодно эту железную оградку, цветы возлагают.

* * *

Назовем имена этих девушек: Евдокия Громова, Тамара Родионова, Анастасия Лютаева, Нина Змеева, Надя Павлова, Мария Семенова, Тоня Андреева, Аня Егорова, Аня Новикова, Рая Степанова. Может быть, среди наших читателей найдутся люди, которым что-то о них известно. А мы с главным лесничим Всеволожского лесхоза, то есть заместителем Петрова Александром Нечипорцом, – отправились к человеку, который мог хоть как-то пролить свет на эту трагическую страницу нашей истории. Учитель, краевед, историк, автор более 20 книг об истории довоенной и послевоенной Невской Дубровки – Светлана Борисовна Соколова, – ходячая энциклопедия не только поселка Невская Дубровка, но и множества других.

Она была, пожалуй, последней, кто лично встречался и записал рассказ легендарной Анны Дмитриевны Мозалевой, одной из тех девушек-лесорубов, на глазах которой 23 августа 1942 года погибли ее боевые подруги. Анна Мозалева была в числе тех двух тысяч девушек, призванных на заготовку дров для блокадного Ленинграда, и эта ее лучковая пила – в числе экспонатов Музея Дороги жизни.

– Да, мы встречались с Анной Дмитриевной Мозалевой накануне ее 88­-летия, отмечали 90 лет со дня рождения комсомола, – рассказала Светлана Борисовна. – А ведь все эти девушки, может быть, это вам неизвестно, были комсомольцы-добровольцы. Анна Дмитриевна рассказывала мне, что 23 августа 1942-­го самый черный день в её жизни! Эти девочки прибыли в бригаду летом 42 года. После блокадной зимы они были, конечно, очень истощены, но не поэтому их сразу стали звать «балетками». Было что-то особенное в их манере ходить, двигаться. Возможно, все они учились в Вагановском училище. Это только предположение. Но прозвище за ними закрепилось. И они были не только изящными, культурными, доброжелательными, одежда у них была такая тоже особенная, осанка. Но расспрашивать было как-то не принято, или не до того. Потому что нормы были очень высокими. Девчонки – на распиловке, на погрузке, на трелевке. По 10, 12, 14 часов! Потом падали без сил в землянке. С самого утра – опять на работу. Одежда часто не успевала даже просохнуть. И, как рассказывала Анна Дмитриевна, к этим девочкам все относились с сочувствием. Все-таки деревенским, привыкшим к физическому труду, было легче. Сейчас поражаешься, откуда вообще у них брались силы для этой работы.

В тот день бригаду награждали за победу в соцсоревновании, привезли переходящее Красное знамя. К ним приехал легендарный лётчик, Герой Советского Союза Евгений Преображенский (сейчас его именем названа улица во Всеволожске). Был небольшой концерт, сделали праздничный обед – и вот эти девочки, поскольку они всегда держались все вместе, – со своими котелочками пошли к костру. Костер был немного подальше, чем сама кухня, где стояли эти огромные котлы. Анна тоже собиралась к ним присоединиться, тоже взяла котелок. И в этот момент начался обстрел, и один из первых снарядов попал в костер, у которого сидели девочки. И все десять сразу насмерть. В один миг. От костра осталась воронка, и их в этой же воронке всех и похоронили… Анна Дмитриевна сама принимала участие в похоронах, но говорить об этом она просто не могла, начинала плакать.

А потом из года в год, как вы наслышаны, она ездила на место гибели девочек. Собирались оставшиеся в живых девушки-лесорубы, ветераны, местные жители, администрация, проходил митинг. Потом появился памятник. Как и по чьей инициативе он появился, я не могу сказать, кажется, его установили работники местного завода. Учитывая активность Анны Дмитриевны, могу предположить, что это она добивалась, чтобы память об этих девушках была увековечена.

Кстати, как нам удалось выяснить, этот небольшой памятник в лесу близ Северной Самарки числится в государственном реестре памятников, имеет соответствующие обозначения. Но не более того. Нет даты создания и установки, имен авторов. С другой стороны – стела совершенно типовая, ничем особым она не отличается от других, подобных ей. Работники лесхоза делают все, что в их силах: вычистили территорию вокруг захоронения от валежника и сухостоя, поставили рядом красивые скамейки и обустроили участок, посадили прекрасный яблоневый и грушевый сад. Новый мостик через канаву сделали. Но от времени фундамент, на который поставлена стела, стал оседать и осыпаться. Да и много других проблем, связанных с этим захоронением, волнуют заслуженного лесовода, с которым мы в очередной раз встретились накануне Дня Победы в лесу прифронтовом у Северной Самарки, где и находится братское захоронение. И Петров хозяйским и профессиональным взглядом решал, что необходимо сделать в первую очередь для сохранения этого памятника.

– Вот здесь надо выпиливать и убирать, эти елку и березу, они корнями разрывают основание памятника. И засыпать либо крошкой гранитной, либо мелким щебнем. Здесь надо увеличивать цветочную раковину, тоже, видите, – рассыпается вся.

А в целом нужен, конечно, проект и архитектор. Потому что и мы, и администрация Свердловского поселения что-то делаем, но памятник нуждается в реставрации. Я могу рассказать, как посадить новый лес, а чтобы восстановить памятник, нужен профессиональный подход. Разговаривал со многими крупными лесопромышленниками, большими руководителями, их тоже пронимает история эта, готовы помочь каким-то образом. А придумать памятник – не можем. Но есть у нас такая мечта.

Вот на этой ноте закончился наш разговор с лесниками в прошедшем году. Признаться, целый год мы пытались помочь осуществиться этой мечте, потому что и нас, как выразился Анатолий Федорович, эта военная история тоже «зацепила за душу». Редакция искала людей, «напрягала» знакомых художников и дизайнеров, и очень многие выражали сочувствие и желание помочь. Но, кажется, доведут эту историю до победного конца два человека, с которыми мы в майский солнечный день и приехали на братскую могилу девушек-лесорубов. Профессор кафедры интерьера и оборудования Санкт-Петербургской художественной академии имени Штиглица Всеволод Михайлович Чурилин и известный скульптор Леонид Яковлевич Колибаба. И руководил ими, конечно, не только профессиональный интерес. Были и другие, как говорится, «побудительные мотивы». Возможно, самые главные.

Прямо там, у памятника девушкам-лесорубам, выяснилось, что ни одного из присутствующих не миновала война. Оказывается, маму Анатолия Федоровича Петрова – Валентину Афанасьевну – в апреле 42 года по последнему льду Ладоги вывезли на Большую землю. А дед Анатолия Федоровича, то есть отец Валентины, той самой зимой 42-­го умер в их квартире на Гончарной…

Отец же нашего нового знакомого – Всеволода Михайловича Чурилина – воевал на знаменитом Невском «пятачке». Впрочем, Всеволод Михайлович уточняет:

– Он ведь архитектор по профессии, ученик знаменитого Троцкого, работал вместе с ним. И после войны он, мой папа, много чего хорошего построил: вокзалы в городах Архангельске и в Горьком, еще штук семь. И в войну, на том же Невском «пятачке», он строил укрепсооружения и землянки. Был инженером полка. Мы с ним уже после войны были в музее на Невском «пятачке», когда его открыли. И он мне рассказывал, как они плыли через Неву на лодках, взятых в ЦПКО, и в них попал снаряд в одних из первых. Будучи волжанином, он выплыл. Хорошо плавал. Выплыл, и двое суток лежал мокрым в землянке. Это обернулось туберкулезом, он вернулся с войны инвалидом. Но он много еще чего построил, мой папа Михаил Иванович Чурилин. И мама моя, Лидия Сергеевна, тоже архитектор, с папой вместе работала. Мне было 2 года (я 39-­го года рождения), когда нас с ней эвакуировали в Славгород, она всю войну работала в Химпроекте. И я войну помню. Помню победу, как на этом химическом заводе поднимали Красный флаг 9 мая. На трубе он развевался, и как люди радовались и кричали: войне конец!..

Стало понятно, почему без лишних разговоров Всеволод Чурилин принял нашу просьбу помочь с реставрацией. Да еще и привлек скульптора Леонида Колибабу. Буквально через неделю эти два замечательных человека сделали проект нового мемориала. Да, это уже мемориал. Скульптура девушки, склонившей в печали голову на колени, новое ограждение и в целом совершенно новый облик, но с сохранением стелы как основной доминанты. «Ее трогать нельзя, – подчеркнул Чурилин, – а все остальное в наших силах». Будем надеяться. И мы, конечно (я имею в виду нас, журналистов, редакцию в целом), готовы принять в этом самое непосредственное участие. Прежде всего – информационное. Начало положено: проект есть. На следующий год мы будем отмечать 75 лет со Дня Победы. И как стало известно, в рамках мероприятий, приуроченных к этой дате, в Ленинградской области проводится ремонт и реставрация военных памятников. На эти цели из бюджета Ленинградской области выделено более 200 миллионов рублей. Все памятники поставлены на учет, в реестр внесено 865 мемориалов. К счастью, и наш памятник девушкам-лесорубам тоже внесен в реестр.

Татьяна ТРУБАЧЕВА

На фото Антона ЛЯПИНА: работники лесхоза, второй слева – А.Ф. Петров

 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

code