История одного батальона

В деревню Лезье Кировского района Ленинградской области меня пригласил поисковик из отряда «Ингрия» Андрей Федотов. Он сообщил мне, что там есть интересные сведения о 50-м БАО (батальоне аэродромного обслуживания).

Теневые рабочие войны

Судьбы военных лётчиков овеяны легендами. Например, по медицинским показателям рекомендовалось совершать не более трёх полётов в день, а на Ленинградском фронте сталинские соколы вылетали на задания иногда по шесть раз. Когда они возвращались с задания, им давался на отдых полчаса-час. Они могли немного вздремнуть, а в это время их боевые машины пополнялись горючим и боеприпасами, проходили техосмотр, на самолётах наскоро устранялись мелкие повреждения. Эту работу производили служащие батальона аэродромного обслуживания (БАО). Полков на каждом аэродроме базировалось несколько, а БАО был один. Например, 50-й БАО с 1941 по 1943 год отвечал за обслуживание аэродрома «Смольный», 47-й БАО отвечал за аэродром в посёлке Манушкино, 80-й БАО – за аэродром в Капитолово – все во Всеволожском районе.

По штатному расписанию в БАО должно входить около 500 человек. Это – повара, инженеры, техники, медицинские работники, готовые сразу же оказать помощь приземлившимся раненым пилотам, радиотелеграфисты, обеспечивающие связь эскадрильи с землёй, пожарные, которые тушили аэродромы после налёта вражеских самолётов, рота автомобильного обслуживания.

У них была тяжёлая, черновая, почти круглосуточная работа. Из воспоминаний бывшего солдата БАО Н.П. Голдобина: «На Ленинградском фронте мы, буквально физически обессиленные, без сна и отдыха, в любую погоду обеспечивали боевые взлёты кораблей (…) Автомашины из-за глубокого снега подвозили боекомплекты только до обочины аэродрома. Бомбы выгружались прямо на снег, откуда на санках или лыжах по глубокому снегу солдаты вывозили на себе по одной двухсотпятидесятикилограммовой бомбе к самолётам». При этом, если у лётчиков было хорошее питание, то служащих БАО на Ленинградском фронте перевели на блокадный паёк: в ноябре 1941 года он составлял 125 грамм эрзац-хлеба в день. Лётчикам подкармливать своих техников запрещалось под страхом трибунала. И смертность среди служащих БАО была ужасающей.

Под сенью Богоматери

Местечко Лезье, куда мы приехали с Андреем Федотовым, находится в семи километрах от железнодорожной станции Мга. Неподалеку от этого места – святые для ленинградцев Невский «пятачок» и Синявинские высоты. Между двух деревень: Лезье и Сологубовка – стоит замечательный по красоте каменный храм Успения Божией Матери. Ещё совсем недавно вокруг храма кипели споры и страсти. В 1992 году территория, прилегающая к храму, отведена под крупнейшее в мире воинское захоронение немцев. Примирительная позиция тогда ещё многими воспринималась с потугой.

Огромная работа по увековечению подвига советских солдат сосредоточена в храме Успения Божией Матери. Настоятелем храма является протоиерей Вячеслав Харинов. Когда он принял приход, храм стоял в руинах. Здание пришлось восстанавливать шаг за шагом, причём деньги на реставрацию собирали в Европе и в той же Германии. В это же время отец Вячеслав от местных жителей услышал, что во время войны в этом здании немцы держали пленных красноармейцев, а позже в подвале храма был устроен госпиталь для раненых фашистов. Сейчас на месте бывшего госпиталя – в подвале храма – открыт музей.

В 90-е годы ещё были живы свидетели войны. Отец Вячеслав стал с ними встречаться, и постепенно его глазам открылась картина удивительного подвига, о котором не писали газеты и не говорилось на торжественных митингах…

Бой у стен храма

В 1939 году недалеко от храма Успения Божией Матери было решено построить аэродром. Жители деревень Лезье и Сологубовка снабжали лётчиков молоком, картошкой и другими продуктами. Некоторые из них работали на обслуживании аэродрома. О том, что началась война, узнали по радио, установленном на углу возле храма. Наши войска отступали стремительно. Уже в августе 1941 года немецкие самолёты ожесточенно бомбили узловую железнодорожную станцию Мга. По воспоминаниям свидетелей, во Мге не оставили камня на камне. В конце августа лётчики с аэродрома «Лезье» в срочном порядке сели на уцелевшие самолёты и улетели на другой аэродром. Но здесь оставались повреждённые самолёты, боеприпасы, горюче-смазочные материалы. Чтобы всё погрузить и вывезти, необходимо было время. За обслуживание аэродрома «Лезье» отвечал в то время 50-й БАО…

Из наградного листа командира этого батальона – майора Ивана Сергеевича Голофеева: «Майор Голофеев, командуя 50-м батальоном аэродромного обслуживания, в сжатые сроки произвёл формирование батальона личным составом и материальной частью в труднейших условиях первых месяцев войны». Прочитав эти строчки, мы узнаём, что батальон был сформирован в первые месяцы войны, скорее всего из вчерашних заводских рабочих. На них и на роту охраны аэродрома была возложена задача в короткий срок либо вывезти, либо уничтожить материальную часть.

Военные документы гласят, что фашисты появились в Лезье 29 августа 1941 года. А местные жители заявляют, что бой у стен храма произошёл точно в престольный праздник этого храма – 28 августа 1941 года. В Лезье фашисты приехали на мотоциклах со стороны деревни Шапки. Они очень торопились во Мгу, чтобы как можно скорее перекрыть железнодорожное сообщение Ленинграда с Большой землёй. Какое количество немцев участвовало в боестолкновении, неизвестно. Однако удалось установить, что это был 1-й батальон 76-го пехотного полка 20-й моторизованной дивизии. Они ехали на мотоциклах, при них были бронемашины, пулемёты. Возможно, за ними следовали танки. По статистике, в батальон немецкой армии должно входить около 1000 человек.

Некоторые служащие из 50-го БАО в это время уехали на автомобилях, нагруженных техникой и боеприпасами. Прикрывать их отход осталась небольшая часть батальона. Основной костяк составила рота охраны. На вооружении у них был один пулемёт «Максим» и винтовки Мосина. Очевидцы уверяют, что осенью 1941 года к каждой винтовке Мосина выдавалось по 4 патрона. И это оружие оказалось в руках инженеров, бортовых техников, возможно, медицинских работников, которые не очень хорошо владели военными навыками…

Несколько лет назад по рекомендации отца Вячеслава Харинова послушницы Свято-Георгиевского сестричества взяли на себя добровольное послушание. По документам, опубликованным на www.obd-memorial.ru, сайтах «Подвиг народа», «Память народа», и по документам из пересыльных пунктов они стали прослеживать имена и судьбы участников этого события. Вот об этом сёстры и рассказали мне во время нашей поездки с А. Федотовым в Лезье.

Подвиг майора Голофеева

Они сообщили, что уже установлены имена 160 человек, участвовавших в бою. Все эти имена теперь увековечены в храме Успения Божией Матери в Лезье. На самом деле участников боя с нашей стороны было больше – возможно 200–230 человек. 150 из них в документах Министерства обороны числятся с пометкой «пропал без вести во время боя в местечке Лезье». А значит, родственникам об их судьбе было не известно. Теперь благодаря сёстрам весть появилась. Например, в бою за аэродром «Лезье» погиб Махаев Николай Васильевич, 1906 года рождения, который родился в Горьком, а призывался из Всеволожского района Всеволожским РВК…

Сейчас послушница Наталья Введенская работает над книгой на тему «Судьбы бойцов и командиров из 50-го БАО»…

В немецких документах написано, что посёлок Лезье был взят после «незначительного сопротивления». Возможно, фашистам наши силы и показались незначительными. Но вот какую запись обнаружили сёстры в наградном листе командира 50-го БАО майора И.С. Голофеева: «Майор Голофеев умело организовал оборону аэродрома и в течение 9 часов сдерживал противника». За этот бой майор И.С. Голофеев был награждён
орденом Ленина.

Даже апологет этого подвига протоиерей Вячеслав Харинов не может поверить в то, что слабо вооружённый батальон аэродромного обслуживания смог на 9 часов задержать высокопрофессиональное немецкое войско: «Это невероятно! Я подсчитал, сколько времени могло пройти от появления первого немецкого дозора до подхода основных сил при нашем сопротивлении, и склоняюсь к мнению, что бой 50-го БАО длился не более 4 часов. Но даже если бы они удерживали немцев всего полчаса, это уже был бы подвиг. Непонятно, почему об этом подвиге не рассказали в советские времена».

В конце боя немцам удалось обойти аэродром «Лезье» с другой стороны. Но некоторым красноармейцам удалось выйти из окружения, и позже они присоединились к нашим отступающим частям.

Мир и память

По-разному потом сложились судьбы у защитников аэродрома «Лезье». Политрук 50-го БАО (его имя пока не известно) в тот день получил задание уничтожить цистерны с керосином и горючими материалами, закопанные в земле. Этот политрук ухаживал за пионервожатой из местной школы (её имя тоже утеряно). Вместе с любимой девушкой политрук успел взорвать цистерны, но уйти из Лезье им не хватило времени. Вдвоём молодые люди спрятались в землянке и надеялись там дождаться, когда наши пойдут в наступление. Но немцы обнаружили и расстреляли их. Такую историю отец Вячеслав услышал от местных жителей. О многих других зверствах, которые совершили в занятых русских деревнях «цивилизованные» фашисты, вы можете также узнать в храме.

15 человек из батальона аэродромного обслуживания попали в плен. В первое время их держали в храме, потому что его окна были зарешёченными. Потом их переправили в Дулаги, кого куда. Таких лагерей было много – только на близлежащей территории немцы открыли около 20 концентрационных лагерей. Судьбы пленённых были восстановлены послушницами из Свято-Георгиевского сестричества по немецким документам. Например, лейтенант П.М. Акиндеев прошёл через несколько лагерей, оказался несломленным, осуществил побег, был пойман, подвергся пыткам, но выжил и освобождён из концлагеря после войны. Некоторые из участников боя в Лезье потом в лагерях погибли от голода и пыток. Сейчас протоиерей Вячеслав Харинов совместно с ленинградскими байкерами проводит акции «Мир и память». Это – мотопробег за границей, во время которого посещаются могилы погибших советских воинов, в том числе воздаётся дань памяти бойцам 50-го БАО, угасшим в плену.

А те красноармейцы, которым после боя в Сологубовке удалось выйти из окружения, в сентябре 1941 года оказались во Всеволожском районе на аэродроме «Смольный». Вот строчки из наградного листа командира 50-го БАО майора И.С. Голофеева: «По заданию командования района в сжатые сроки И.С. Голофеев умело мобилизовал весь личный состав на строительство аэродрома «Смольная». Много сил и энергии затратил на строительство укрытий. Всего укрытий для самолётов было выстроено 13, утеплённых укрытий для самолётов 5, командных пунктов 5, наблюдательных пунктов 2, щелей для укрытия личного состава 60, землянок 45».

Иду на Смольный!

Две небольших деревушки стояли возле нынешнего п. Ковалёво Всеволожского района. Одна деревня называлась Ржевка, другой была немецкая община «Смольная». Аэродром Смольный был в спешном порядке построен в сентябре 1941 года. Немцев из общины «Смольная» в 1942 году выселили. А построенный рядом аэродром по названию бывших деревень сейчас известен как аэродром «Ржевка», а во время войны его называли «Смольный». Он был обустроен так тщательно, замаскирован так хорошо, что немцы за всю войну не смогли разгадать его расположение, и ни одна бомба на него не упала. Читатель уже знает, что обустройством Смольного занимались бойцы 50-го БАО, в том числе те, кто приобрёл боевой опыт во время боя в Сологубовке.

Лётчик Ольга Лисикова вспоминала, что детей, которых эвакуировали из заблокированного Ленинграда, чаще всего вывозили на самолётах с аэродрома «Смольный». На нём базировалось несколько полков, но в основном это были транспортные самолёты. Они отвозили из Ленинграда больных и раненых, а на обратном пути в Ленинград привозили продукты. Выгружали мешки с едой из самолётов бойцы 50-го БАО, которые порой качались от истощения. Ольга Лисикова вспоминает, что эти рабочие были такими голодными, что, когда разгружали мешки с мукой, то потом вылизывали мучную пыль от мешков со своих рук. А вот что написала про 50-й БАО служащая этого батальона Вера Коптелова (в статье «Записки военфельдшера»): «Мороз 28–30 градусов. На мне теплый комбинезон, унты и шлем, а я все время дрожу от холода. Техники делали за одну ночь на морозе такой ремонт, на который в мирное время потребовались бы заводские условия и, наверное, не меньше недели. У них считанные часы, причем ночью. ПАРМ – передвижные авиаремонтные мастерские – ведь это только машина с инструментами. Все работы ведутся на улице. На морозе руки у техников пристают к металлу, кожа трескается. В перчатках такую работу не сделаешь. Лечу я их и плачу – так мне их жалко. Но не было случая, чтобы по вине авиатехников сорвался полет»…

И даже есть сведения, что высокопоставленные лица, когда они приезжали из московского Кремля в Ленинград (например, маршал Жуков), то их высаживали на аэродроме «Смольный».

Поиск продолжается

Поисковик из отряда «Ингрия» и по совместительству житель Всеволожского района Андрей Федотов нашёл воспоминания красноармейца из 50-го БАО Б.С. Слевича. Эти воспоминания были опубликованы в журнале «Санкт-Петербургский университет» от 6 мая 2009 года. Б.С. Слевич пишет, что после огромных потерь, которые понёс батальон в бою 28 августа 1941 года, он был пополнен студентами третьих курсов Ленинградского государственного университета. Большинство из этих студентов в 1941–1942 годах умерло на Смольном от голода и болезней.

Захоронение ребят, которые всю войну обеспечивали щит над Ленинградом, сейчас утеряно. Поисковики из отряда «Ингрия» высказали предположение, что умерших подхоранивали на старое немецкое кладбище, которое осталось после бывшей деревни Смольная. Поисковики нашли это кладбище. Оно заросло тоненькими деревцами и травой. Но кое-где до сих пор валяются фрагменты крестов. Можно провести обследование этого места. И даже нужно – ведь рядом с заросшими могилками сейчас начались подготовительные работы для стройки, и, возможно, кости наших героев скоро попадут под ковш экскаватора.

А вот с останками немецких оккупантов у нас всё обстоит хорошо. Я убедилась своими глазами: кладбище в Лезье – ухоженное, чистое. Сюда каждый год приезжают представители Народного союза Германии по уходу за воинскими захоронениями.

Кстати, однажды после того, как немецкая делегация посетила храм Успения Божией Матери, служители храма обнаружили на скамейке свёрнутую записку на немецком языке. Эту записку перевели на русский язык и распечатали на стенд. Теперь этот стенд стоит у входа в храм. Неизвестный написал: «Я прошу прощения за все страшные поступки немецкого народа во время 2-й мировой войны. Я надеюсь, что подобное никогда не случится в будущем!»

Как оказалось, могилы могут иметь удивительное воздействие: они всё-таки примиряют.

Людмила ОДНОБОКОВА

Фото автора