Когда мечты сбываются

Оглядываясь назад, наверное, любой человек, достигший преклонных лет, думает: «Жизнь такая долгая, а пролетела как одно мгновение». Это ощущение знакомо каждому, ведь в нашей памяти спокойно уживаются эпизоды как далекого прошлого, так и дня вчерашнего, и ничего не стоит мысленно перекинуть мостик, скажем, лет на тридцать или на пятьдесят назад, чтобы почувствовать мгновения счастья или вспомнить о том, что пытался забыть… Жизнь похожа на киноленту, на которой до немыслимого предела сжато огромное количество событий, но попытайтесь восстановить одно из них – и оно начнет обрастать подробностями, яркими деталями, вызывая целую цепочку воспоминаний, – и вы вновь будете удивляться тому, как же много пришлось пережить на своем веку.
Опалённое детство
Татьяна Михайловна Резниченко, которой 13 января исполняется 80 лет, не считает, что ее жизнь была какой-то особенной, ведь она одна из многих, на чью долю выпали непростые испытания. Свое тяжелое детство, которого ее лишила война, она, может, предпочла бы и не вспоминать, но, уступая моим расспросам, начинает прокручивать назад ленту памяти до того самого момента, с которого помнит себя.
– Родилась я в Орловской области, в деревне Алехино. Родителям было за пятьдесят лет, а я была девятым ребенком в семье. Уже тогда мама сильно болела, а отца в армию не призвали по возрасту. Когда началась война, мне шел пятый год. Фашисты вошли к нам в начале сорок первого, и три года деревня жила в оккупации, а всё население работало на немцев. Многих молодых односельчан угнали в Германию, но мою семью эта беда как-то миновала.
В сорок третьем году, когда наши начали наступать, фашисты дотла сожгли деревню. Помню, как вражеские самолеты низко летали над домами, пытаясь снарядами с воздуха поджечь крыши, но ничего не получалось, и тогда немцы стали снизу обливать дома бензином – так за короткое время от большой красивой деревни в двести домов не осталось ничего, только выжженное поле. Жителей под прицелами автоматов погнали прочь. Целый год мы всей семьей провели в концлагере в Витебске. Было страшно. Самым памятным стал день освобождения, люди тогда кричали:
– Красные, красные пришли!
После освобождения из плена алехинским жителям жить было негде, потому что остались невредимыми только три дома, один из них, выстроенный старшиной (была такая должность при немцах), стоял на окраине деревни. Вот он всех односельчан вначале там и разместил – кого где. Семью Татьяны Михайловны – на печке. Потом жители начали рыть и укреплять землянки, используя подручный материал – ветки, верхушки деревьев. Во время оккупации немцы заставляли рубить местных жителей лес, потому что боялись прятавшихся в густых дебрях партизан, которые вели активную подрывную деятельность против нацистов.
Туда, на вырубки, и отправляли родители детей и подростков, и они, совсем раздетые, на себе тащили тяжелые сучковатые стволы, до крови стирая руки и плечи. Самое удивительное, что ссадины и порезы заживали легко, а о простуде вообще забыли.
Быт сразу после возвращения в деревню, конечно, был ужасающим: людей одолевали чесотка, гнойники, вши, особенно детей, а поначалу не было даже обычного хозяйственного мыла. Но самым страшным была не антисанитария, а голод. Невозможно представить, как могли есть люди траву и перемерзшую, оставшуюся на колхозных полях картошку. Во время войны фашисты заставляли жителей работать на себя, поэтому поля засевались все три года оккупации. То, что не сгнило, шло в пищу.
– После войны мы собирали клевер, сейчас такого, с огромными соцветиями, почему-то нет. Найдешь полянку и собираешь клевер, такой медовый, вкусный. Высосешь медок с макушек, а траву в мешках тащишь домой. Мама высушивала траву на солнце, а потом полночи мы толкли клевер на муку.
Ни одежды, ни обуви не было. За картошкой на поля бегали весной босиком, перепрыгивая с проталинки на проталинку. Первая послевоенная обувь – лапти, сплетенные из лыка, теплые, удобные, даже красивые. Для прочности обшивали их резиной, отдирая ее с колес брошенной немцами техники.
Жизнь медленно восстанавливалась. Начал работать фельдшерский пункт, приехал в деревню учитель. Школу разместили в немецком бараке. В одном классе учились дети всех возрастов, старшие спешно нагоняли упущенное за годы войны – им быстро выдали какие-то свидетельства, чтобы они могли пойти учиться в профессиональные училища.
Татьяна Михайловна, окончив начальную школу, продолжила учебу в Нарышкино, это за три километра от Алехино, а с 8 по 10 класс училась в Хотимль-Кузьменской средней школе, вместе, кстати, с известным политическим и общественным деятелем Егором Строевым.
Земский врач
Куда идти после окончания школы, Татьяна и ее школьные подружки не знали. В деревне не было ни газет, ни радио, а потому не было и никакой информации. Но у одной из девчонок, Зинаиды, в Брянске была родная тетка, которая жила в собственном доме вместе с мужем, директором крупного машиностроительного завода «Дормаш». К ней и отправились всей компанией, чтобы поступать в медицинское училище.
Доехать до Брянска было непросто: до разъезда шли пешком девять километров, а там еще ждать пришлось – ведь поезд ходил только в ночное время.
– Ну, девки, живите у меня! – сказала гостеприимная Антонина, приютив у себя на какое-то время племянницу и еще четырех молодых своих землячек.
Два года Татьяна Михайловна училась на помощника врача. Выпускники медучилища, по замыслу руководства, должны были самостоятельно работать на врачебных участках даже там, где не было врачей с высшим образованием. Педагоги в этом учебном заведении были прекрасные, знания будущим медикам дали глубокие и прочные.
Надо сказать, что с самого детства Татьяна Михайловна мечтала стать врачом, а после вой­ны, совсем еще девчонкой, даже пыталась понемногу помогать деревенскому фельдшеру: то ватные шарики скатает, то ребятишек в амбулаторию на прививки приведет. Люди в белых халатах буквально притягивали ее к себе.
И вот, спустя несколько лет, ее мечта осуществилась: с дипломом фельдшера-акушера Татьяна Михайловна, как и другие выпускницы медучилища, – всего 70 человек – по распределению поездом отправились на край света, в неведомую холодную Якутию. Вещей у них с собой было, конечно, мало. У моей собеседницы – только подушка и зимнее сестрино пальто. Вначале ехали поездом до станции Осетрово, дальше, по реке Лене, плыли пароходом до Якутска. Путь был долгим, но как-то не скучали – книги читали, песни пели. В дороге впервые попробовали сгущённое молоко и восхитились его вкусом.
Северный город показался девушке неприглядным, он был в те годы страшным, грязным. Жители ходили по деревянным тротуарам.
– На одну доску ногой встанешь – другая тебе в лоб даст! – вспоминает Татьяна Михайловна.
Прямо с пристани, с нехитрыми пожитками, девчонок направили в Минздрав, а уже оттуда группами они уезжали в разные районы этой северной республики. Татьяна Михайловна была направлена в отдаленный поселок Соловьёвск Чурапчинского района, где когда-то звенели кандалами, отбывая каторгу, декабристы. Как воспоминание о тех днях, там сохранились виселицы и смотровые вышки по периметру некогда огороженной территории лагеря. Впрочем, напоминали о декабристском периоде и метисы – потомки от смешанных браков каторжан с местными женщинами.
Молодого специалиста в поселке встретили очень радушно, приезду врача обрадовались, сразу обеспечили жильем, но была одна, причем достаточно серьезная проблема – местное население говорило только на родном, якутском языке, за исключением разве что двух человек, которые немного знали русский. Первый русско-якутский словарик Татьяне помогла составить ее предшественница, которая находилась в то время в декретном отпуске. В якутском языке есть звуки, которые отсутствуют в русском, поэтому девушке поначалу было трудно выговаривать незнакомые слова, но через неделю она уже задавала простейшие вопросы, чтобы заполнить медицинскую карту пациентов. Так и началась ее самостоятельная работа, появились и первые деньги. Уже вскоре девушка смогла отправлять посылки с какими-то вещами и даже продуктами к себе в деревню – это для семьи было неплохим подспорьем.
Жители Соловьёвска с большим уважением относились к молодому врачу, почтительно называя девушку Улахан Таня. (Улахан по-якутски – «большая»).  Все ее предписания, особенно касающиеся санитарии, они выполняли аккуратно и неукоснительно. Коллектив в больнице был совсем небольшой: Татьяна Михайловна да одна медсестра на 500 человек населения поселка. Но медицинскую помощь приходилось оказывать и жителям других, отдаленных населенных пунктов, находившихся в десяти и более километрах от Соловьевска. Якуты занимались скотоводством, молочные фермы были разбросаны по всему району, в местах выпаса коров и лошадей, а люди устраивались жить поближе к месту своей работы.
О дорогах тогда и не мечталось, в лучшем случае от одного населенного пункта к другому вела через лес обычная грунтовка. Лошадь в тех местах нередко была единственным видом транспорта, вот и пришлось Улахан Тане научиться верхом ездить.
– Пригнусь и мчусь птицей, – вспоминает она спустя десятилетия.
Зимой, в сильные морозы, до отдаленных наслегов вместе с возницей-переводчиком она добиралась на санях, которые везла лошадь. От горздрава ей выдали теплую одежду – тулуп, шапку и меховые «галоши», сшитые из шкуры сохатого, их надевали поверх оленьих унтов или валенок.
Но даже и такая одежда от холода не спасала. Через полчаса езды приходилось вылезать из саней и бежать за лошадью, чтобы согреться. Вот так, перебежками, и добиралась Улахан Таня до своих больных, которым оказывала необходимую медицинскую помощь, и до молочных ферм, где проводила санитарно-профилактические мероприятия.
Хотя работала она в самой что ни на есть глубинке, вниманием соловьевскую больницу не обделяли. Стало появляться необходимое медицинское оборудование, очень выручала в тяжелых случаях санитарная авиация. Татьяна Михайловна, наделенная хорошим чутьем, стала отличным диагностом и научилась делать даже небольшие операции и принимала роды. Единственным ее советчиком в трудных случаях был прекрасный справочник-атлас, подаренный всем выпускницам Брянского медицинского училища. До сих пор она жалеет, что, уезжая, забыла его в Соловьёвске. Возможно, он до сих пор верой и правдой служит уже и современному поколению медиков.
Всегда рядом с детьми
В 1958 году Татьяна Михайловна переехала в столицу республики, в город Якутск, где семь лет работала на одном врачебном участке педиатром – благо опыт уже был, ведь приходилось лечить сельских детей, а потом решила продолжить обучение на медицинском факультете университета. Якутский государственный университет в то время был и до сих пор остается ведущим высшим учебным заведением в этом регионе страны, настоящей кузницей кадров. Конкурс на медфак был огромным, поэтому ей пришлось много заниматься, в том числе на подготовительных курсах, однако все усилия увенчались заслуженным успехом. Днем Татьяна Михайловна училась, а ночью  работала медсестрой в инфекционном отделении Городской больницы. И так целых шесть лет!
Особенно стало трудно управляться с учебой и работой после рождения старшей дочки. Ночами, когда Татьяна Михайловна уходила на дежурство в больницу, с ребенком оставался муж. Днем, когда она бежала в университет, выручали добрые соседи и подруги.
А когда старшенькая немного подросла, то и сама стала помогать маме – нянчилась с младшими сестрой и братом. Алёна и Анна, повзрослев, тоже стали врачами, сын Дмитрий по стопам матери не пошел, он окончил Киевский институт инженеров гражданской авиации. Все дети сейчас живут на ленинградской земле.
Жительницы Якутии на пенсию выходят в пятьдесят лет, но Татьяна Михайловна Резниченко продолжала работать и после достижения пенсионного возраста, даже тогда, когда дети покинули отчий дом, сменив Крайний Север на северо-запад. Возможно, жители Якутска, которые сейчас живут во Всеволожском районе, помнят ее как грамотного, хорошего врача-инфекциониста. Многие годы, а точнее 28 лет, Татьяна Михайловна работала в инфекционном отделении Городской больницы Якутска, а затем там же заведовала инфекционным отделением поликлиники. Она всегда охотно училась на курсах повышения квалификации, причем в разных городах страны. У нее большой профессиональный опыт и основательные познания в той сфере медицины, без которой современное общество существовать не может. В годы работы она много занималась санитарно-просветительской работой на предприятиях и в учебных заведениях республики. Т.М. Резниченко  имеет высшую квалификационную категорию и профессиональные награды.
Наступило время, когда Татьяна Михайловна и ее муж  Василий Федорович затосковали по детям и по тогда еще единственной внучке. Трудно родителям жить вдалеке от своих детей – и решили они обосноваться поближе к ним. В августе 1994 года супруги Резниченко купили квартиру во Всеволожске. Срок достаточный для того, чтобы эти места стали для них родными. По себе знаю: я перевезла свою семью в этот город в то же самое время.
Переехали мы во Всеволожск одновременно, а познакомились года три назад на занятиях ЛФК в нашей больнице, куда Татьяна Михайловна ходила несколько лет. Это позволило ей сохранить хорошую форму и бодрость духа. Её энергии хватает и на общественную деятельность – Т.М. Резниченко принимает участие в работе Всеволожской общественной организации малолетних узников концлагерей.
Добрая, отзывчивая, приветливая, Татьяна Михайловна обрела здесь многочисленных друзей, а еще она постоянно общается с якутянами, которые объединились в свое землячество и поддерживают постоянную связь друг с другом.
Детей супруги Резниченко вырастили очень хороших, они опора и поддержка для матери, особенно после того, как ушел из жизни их отец. Счастье и радость для Татьяны Михайловны – её внуки, их теперь уже пятеро.
В день замечательного юбилея желаем Татьяне Михайловне Резниченко, чтобы здоровье не подводило, чтобы всегда рядом были родные люди, чтобы друзья не забывали и чтобы её дом почаще наполнялся радостью!
Нина УСТИЧЕВА
Фото из архива Т.М. РЕЗНИЧЕНКО