Эта бесконечно прекрасная оперетта!

Народный артист России, солист Санкт-Петербургского государственного театра музыкальной комедии Виктор Кривонос статусу «звезды» соответствует по всем параметрам. Ему доставались лучшие, звездные роли в Ленинградском театре оперетты, куда его пригласили еще студентом 2-го курса ЛГИТМиКа. Кривоноса звали и в знаменитые «Поющие гитары», в том числе на роль Орфея в первой нашей рок-опере «Орфей и Эвридика», его соблазнял различными посулами и Московский театр оперетты, и заманивал пирогами и гонорарами «Ленконцерт». И он трижды уходил из театра оперетты, и трижды возвращался на эту сцену, где в общей сложности в 60-ти спектаклях сыграл заглавные роли.
Он очень разный, этот бесконечно талантливый Виктор Кривонос. Он по-прежнему молод, по-прежнему готов ко всяческим экспериментам на сцене. Он не болен звездной болезнью, несмотря на звания и награды, и по-прежнему подкатывает к служебному входу знаменитого Театра музыкальной комедии на велосипеде. Буквально месяц назад театр порадовал зрителей замечательной премьерой: спектаклем «Белый. Петербург», музыку к которому написал народный артист России, композитор Георгий Фиртич. Одну из заглавных ролей – Аполлона Аполлоновича Аблеухова – в этом спектакле сыграл Виктор Кривонос. С этого «очередного подарка судьбы», как выразился сам Виктор Антонович, и начался диалог о времени, о жизни и о судьбе.
Петербург Андрея Белого
КРИВОНОС. Понимаете, можно прожить всю жизнь, ждать чего-то, а оно так и не придет. И ты уже и не надеешься, что оно, это самое главное твое, появится. И тут появляется режиссер Геннадий Тростенецкий со своей идеей «Петербурга Андрея Белого», и заявляет: «Не буду брать никаких приглашенных артистов, будут играть только те артисты, которые есть в труппе театра». Я в шоке был, когда он подошел и говорит: «Я хочу, чтобы вы Аблеухова играли». Я думаю: «Господи Боже мой! Что ж такое случилось, что мне так свезло!? За что мне такое счастье?.. »
КОРР. Счастье, как мне кажется, почти 50 лет служить в Театре музкомедии, сыграть столько заглавных, премьерных ролей, более десятка очень запоминающихся персонажей в кино, получить все мыслимые звания и награды. Даже в «Песне года», если я не ошибаюсь, вы были как-то лучшим…
КРИВОНОС. Да, с песней Александра Журбина – «Если город танцует». Но это все совсем-совсем другое! А сейчас получить такое предложение – сыграть в этой постановке, вы просто не понимаете, какое это счастье для меня, для всей труппы. Тут мы начинаем все работать как полоумные, с горящими глазами! Искры летят! Потрясающая работа режиссерская. И вот я смотрю на коллег своих, а мы играем давно, все друг о друге знаем, и я давно от них ничего не жду. И вдруг он буквально «раскапывает» их, раскрывает так, что мы сами друг от друга обалдеваем. И не покидает ощущение настоящего творчества – когда ты не просто пешка, не шахматная фигура, а тебя буквально лепят! В тебе находят такие потаенные места, в которых ты сам даже не бывал, и ты достаешь из себя буквально все, и вкладываешь в этот образ. Все выстреливает, даже то самое ружье на стене.
Я благодарен Геннадию Рафаиловичу безмерно! И должен ещё сказать о музыке к спектаклю гениального композитора Георгия Фиртича, живого классика нашего, и о гениальных стихах Кости Рубинского из Красноярска! Вы знаете, как красиво сказала девочка, дочка нашей бутафорши: «Мама, а как же теперь другие спектакли смотреть? Это же просто фантики?!» Как говорится, «устами младенца»…
Том Сойер и Роман Виктюк
КОРР. А ведь вы когда-то не хотели музыкой всерьез заниматься, и тем более в оперетту идти…
КРИВОНОС. Против судьбы не попрешь! Она подкарауливает тебя, когда ты приходишь забирать документы после третьего тура, не поступив на отделение актеров драматического театра. Да, я изначально мечтал о судьбе драматического актера, но в тот год в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии набирали курсы такие мастодонты, такие легенды, как Василий Меркурьев, Борис Зон и Леонид Вивьен, и я не «дотягивал», по их мнению.
Но судьба будет поджидать тебя в прекрасном обличье лаборантки Ларисы, которая, оказывается, слышала, как ты поешь украинскую песню. И она остановит тебя: «Подождите, не забирайте документы, – и куда-то кому-то позвонив, скажет: «А у меня тут Кривонос пришел забирать документы!» И поведет меня наверх, там будут сидеть три дяденьки, которые скажут: «Ну, как вы поете, мы тоже слышали. Случайно. Почитайте стихи». И я почитаю и басню, и прозу, потому что я ведь готовился, я мечтал о театре! И они скажут: «Ставим вам 4+, и предлагаем вам стать студентом дневного отделения актеров музыкального театра». Это был первый набор только что открывшегося отделения. А я подумал: «А-а, ну и ладно! Пусть будет музыкального, лишь бы учиться здесь!» Ведь я приехал из Львова, и с первых минут совершенно и навсегда влюбился в Ленинград.
КОРР. А в оперетту как в жанр когда влюбились? Ведь изначально душа-то не лежала? И вообще, в кого вы такой голосистый? Кто в семье пел? Мама? Папа?
КРИВОНОС. Папе, как говорится, медведь на ухо наступил. Родители мои из Восточной Украины. Папа восстанавливал железные дороги после освобождения от немцев, и так они осели во Львове. Он воевал, мама оказалась в оккупации с братом и с сестрой, а я появился на свет уже после войны. Моя сестра умерла в оккупации от воспаления легких шести лет от роду. Мама с папой очень горевали о ней, очень хотели девочку, а родился я в 46-м. Вообще-то я наполовину украинец, наполовину поляк. А голосистые в нашей семье по линии мамы, особенно тетка Ядя. Ядвига, польская сестра моей польской мамы. Ох как она голосила! Это было потрясающе. Говорят, я в нее…
А вкус к оперетте почувствовал где-то курсу к четвертому. Сначала мы занимались по программе, мало отличающейся от подготовки драматического актера. Уже на втором курсе играл Моцарта в «Моцарте и Сальери», на третьем курсе – Ромео. Это было то, чего я хотел. А потом начали переходить на оперные отрывки и только после этого – на музыкальную комедию. У нас был замечательный коллектив преподавателей! Сергей Николаевич Богоявленский, феноменальный человек, музыковед, преподававший музыку так, что мог влюбить в свой предмет любого. Николай Борисович Васильев… – он преподавал фортепиано. Мамочка моя, как он играл! А судьба его какова: он был последний крестник императора Николая II, за что пострадал в 30-е годы, но, слава Богу, остался жив. Вот такие люди нас окружали. А где-то со второго курса меня уже стали приглашать на отдельные роли в Ленинградский государственный театр музыкальной комедии…
КОРР. Я где-то в начале 70-х видела вас в роли Тома Сойера.
КРИВОНОС. Я этого Тома Сойера играл, наверное, лет до 25-ти! Я долго играл мальчишек, сорванцов и пионеров! Потому что худосочный был, тонкий и звонкий, выглядел очень моложаво, что меня чрезвычайно растраивало, потому что я уже был в состоянии спеть и героев, а все играл мальчишек. В 30 лет я еще играл Сережу Щербачева из «Судьбы барабанщика» Аркадия Гайдара, а музыку к нашему спектаклю написал Сергей Баневич.
КОРР. Но примерно в это же время на широкий экран вышел уже и «Табачный капитан», и на выходе был «Труффальдино», принесший вам вообще всесоюзную славу.
КРИВОНОС. Вы знаете, изначально задача в «Табачном капитане» у меня была иная: с Игорем Цветковым записать музыку, выступления ансамбля. Ну, мы это сделали, и я с чистой душой поехал в отпуск. И вдруг получаю телеграмму: «Приглашаетесь на съемки фильма «Табачный капитан», на главную роль». Я просто обалдел. Как так? Оказывается, роль боярского сына Антона Свиньина должен был играть замечательный Александр Демьяненко. Но Шурика в очередной раз перехватил Гайдай, и ассистент по актерам Лида Духницкая вспомнила про меня. Она меня видела в спектакле «Сорочинская ярмарка», где я играл поповича. И она сказала всем: «Он не только поет, он и сыграть сможет, я в него верю». Так все началось. В «Труффальдино из Бергамо» композитор Александр Колкер писал музыку на роль уже специально для меня. Ведь «Труффальдино» был изначально поставлен в нашем Театре музыкальной комедии…
КОРР. А правда ли, что первые уроки актерского мастерства в замечательном городе Львове вам давал не кто иной, как молодой актер Львовского театра юных зрителей Роман Виктюк?
КРИВОНОС. Правда! Роман Григорьевич пришел в пионерский театр, который только что набирали. Он такой и был, как положено пионерскому руководителю: заводной, заразительный, неуемный, давал нам очень интересные упражнения, ставил какие-то дебютные вещи. Он тогда был артистом Львовского ТЮЗа, в режиссуру его уже потом потянуло. Но можно сказать, что первые уроки актерского мастерства я получил у него.
«Верни мне музыку, без музыки тоска…»
КОРР. Не жалеете теперь, что не стали драматическим актером?
КРИВОНОС. Я никогда ни о чем не жалею! Единственное, что я изменил бы в себе, если вы об этом спрашиваете: умерил бы свой пыл и темперамент в некоторых своих творческих метаниях и спорах, к примеру, с таким гениальным режиссером нашей музыкальной комедии, как Владимир Воробьев, от которого я сбегал то в Московский театр музыкальной оперетты, то в «Поющие гитары»… Да, мне всегда хотелось попробовать себя и в том жанре, и в этом, и из «Битлов» что-то спеть, и аббата из «Нотр-Дам де Пари», и «Призрак оперы», что я и сделал… Честно: я устаю от однообразия. Мне необходимо движение. Хотя в оперетте этого как раз достаточно, и все, что я там сыграл и спел, – да мне бы никогда не дали столько ролей в драматическом театре! А потом, оперетта – это и музыка, и слово – это движение, это танец! Это такой солнечный жанр! Все годы советской власти нам говорили, что красивая жизнь – это мещанство. Это некрасиво – мечтать об этом. А люди мечтали. Оперетта – это вечный праздник, поэтому она бессмертна. Гениальная музыка – Легара, Штрауса, Оффенбаха, Кальмана, Дунаевского, Баневича, Фиртича. Моя бесконечно прекрасная оперетта. Я вот побегал-побегал, а всегда возвращался… Но честно признаюсь, в тех же самых «Поющих гитарах» я получал раз в десять больше, чем в своем театре, но оперетта все равно победила. Не все определяется деньгами.
КОРР. Конечно, не все. И тем не менее вы никогда не отказывали себе в удовольствии попеть еще что-нибудь, кроме оперетты. Однозначно у вас могла сложиться очень удачно эстрадная карьера.
КРИВОНОС. Я пою романсы, песни советских композиторов, сам сочиняю музыку и даже стихи. Но сейчас, чтобы войти в этот звездный состав эстрадных небожителей, надо, чтобы в тебя кто-то вкладывал деньги. Притом огромные. Тогда будешь постоянно светиться на экране, повсюду. К тому же там так все плотненько заполнено, что сунуться невозможно. Да и не хочется!
Мое профессиональное мнение: сейчас не то что исполнители, композиторы, замечательные мелодисты не востребованы эстрадой. Сегодняшняя эстрада – творение продюсеров. Они и музыку пишут, и имя делают даже безнадежно безголосым. Профессионалов среди них очень мало, хотя я… ну, как бы это сказать, – я не брюзга! Просто я воспитан, вырос на очень хороших примерах, и у меня были очень хорошие «музыкальные родители». А потом… светиться постоянно в каких-то дурацких шоу, быть героем «желтой прессы», что свойственно нашим так называемым звездам, – это точно не мое. Я тот персонаж, который им не интересен. Я с одной женой прожил сорок лет. Мастодонт, одним словом…
И про семью Кривоносов…
КОРР. Виктор Антонович, ваша жена, Татьяна, архитектор по профессии, по месту рождения – москвичка, была готова за вас, как говорится, и в «огонь и в воду»…
КРИВОНОС. Да, Татьяна – это мой надежный тыл, это мое всё. Она мне дает силы, она меня понимает как никто! Она именно та жена, которая нужна актеру. Она «за мужем» и с мужем. И вот в прошлом году у нас был юбилей: сорок лет совместной жизни. И я сделал ей подарок: записал песни на английском, французском, в общем, шлягеры мировые. И все – о любви! А главную песню мы перевели на русский, и я ее спел Танюше. Конечно, это был лучший подарок для нее.
КОРР. Ваша дочка Даша тоже актриса, тоже поет…
КРИВОНОС. Все Кривоносы поют. Кроме Тани. Она слушает. Даша же окончила Театральный институт, иногда выступает со мной на эстраде. Но главная ее работа сейчас – быть мамой. Я как-то понял, что главное предназначение человека – не слава, тем более не деньги наживать, а продолжение рода. Растет прекрасная Сашенька. Александра Павловна. Она, правда, уже не Кривонос, а Платонова…
Беседовала Татьяна ТРУБАЧЕВА

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

code