Виват, детище Петрово!

В  декабре прошлого года вся страна, да что там вся страна! – весь цивилизованный мир, праздновал 250-летие Государственного Эрмитажа. В юбилейных мероприятиях приняли участие не только первые лица нашего государства, но и делегации представителей культурного сообщества, и видные общественные деятели «от Москвы до самых до окраин». В рамках празднования состоялся также и III Международный Санкт-Петербургский культурный форум, на котором были подведены итоги завершающегося в России Года культуры. И как-то на фоне этих грандиозных торжеств несколько «в тени» осталось, на мой взгляд, не менее значимое событие: Библиотеке Российской академии наук и Музею антропологии и этнографии им. Петра Великого РАН (легендарной Кунсткамере) исполнилось ни много ни мало – 300 лет! Предлагаем вниманию читателей беседу с директором Библиотеки академии наук Валерием Леоновым.
– Валерий Павлович, 10 лет назад одна из малых планет нашей Солнечной системы в честь возглавляемой вами библиотеки была названа «БиблиоРАН». Как сейчас живёт-может «десятилетняя звезда»?
– О нашей нынешней жизни чуть позже… Давайте сначала вернёмся на 300 с небольшим лет назад. Библиотека «родилась» на 11 лет позже самого Санкт-Петербурга. В 1712 году «царский двор» переезжал из Москвы на берега Невы, и Пётр I замыслил «устроить» в новой столице то, что он увидел, изучая науки в Европе во время «Великого посольства» 1697–1698 годов. По замыслу Императора (а он, как известно, состоял в переписке с К. Лейбницем и внимал его советам) это новое «образование», без чего столице не быть, т. е. Академия в Петербурге, невозможно без библиотеки и «Кабинета редкостей». И вот в 1714 году 24-летний И.Д. Шумахер – племянник сподвижника Петра I Франца Лефорта – приезжает из Парижа в Петербург и во флигеле Летнего дворца в Летнем саду начинает «разбирать» первые «собрания» (около 2000 книг), поступившие из Москвы и из провинции… И это можно считать «началом» библиотеки. С этого времени Шумахер (он, кстати, окончил Страсбургский университет и защитил магистерскую диссертацию «О Боге, о мире, о душе») стал осуществлять надзор за библиотекой и Кунсткамерой.
Заслуживает внимания в этом контексте наказ Петра I, данный отправляемому в 1721 году за границу Шумахеру: «Смотреть знатнейшие библиотеки, каким образом они учреждены, и какие книги можно доставить в Санкт-Петербург». Ему было также вменено в обязанность вести переговоры с европейскими учёными на предмет их приезда в Россию. Пётр I задумал учредить в Петербурге академический университет, гимназию и Академию наук. Создать эту «триаду» было в то время гениальным решением. Тем самым создавалась первая государственная публичная (с 1718 года открытая для каждого), доступная библиотека.
Миссия Шумахера увенчалась успехом: в Санкт-Петербург приехали молодые европейские учёные – Эйлер (ему в то время было 18 лет), братья Бернулли и многие другие. Шумахер наладил отношения с Королевским обществом в Англии и с Парижской Академией наук. Петербург становился научным цент-ром.
Естественно, первые книги были на латыни, французском, английском и немецком языках. И в этом тоже был особый смысл. Тем самым устанавливался язык общения с Европой не на русском, а на языках, на которых просвещённая Европа тех лет разговаривала. Шумахер предложил Петру I «двоякие книги на новые менять». Это было началом книгообмена между Европой и Россией. Это начинание продолжается и по сей день.
После того как Шумахер доложил результаты своей поездки Императору, было дано высочайшее указание: «Готовить ему вместе с Блюментростом проект Устава будущей Академии наук». Следует отметить, что этот проект Устава просуществовал с 1724 года до 1747 года. Он был утверждён Петром I, причём сам Император с 8 до 12 часов утра, сидя в Сенате, в течение многих дней его редактировал.
Хочу обратить внимание читателей на два содержательных аспекта этого Устава. По первому: «Каждый академик добрых авторов, которые в иных государствах издаются, читать должен. И так легко ему будет из оных экстракт сочинить. Сии экстракты отданы должны быть в печать». Это было связано с тем, чтобы русскому человеку они были доступны, т. е. здесь можно уже говорить о том, что тогда были заложены основы «свёртывания информации» и реферирования её. Это была по сути своей – уже информационная и библиографическая деятельность.
По второму аспекту: определялась стоимость, т. е. сколько денег нужно было выделить на содержание Академии наук. Блюментрост и Шумахер определили сумму в 24 900 рублей. Пётр I несколько раз пересчитал предложенную цифру и назначил (внизу на документе даже клякса оказалась!) – 24 912 рублей. Что такое было в то время 24 912 рублей? В то время на освещение в Петербурге тратилось 21 700 рублей. А Петербург в то время был одним из самых освещённых городов в Европе.
И вот 1 января 1724 года Блюментрост по указанию Императора заключает с Шумахером контракт, коим предписывалось: «Обязуется Данила Шумахер кунсткамору и библиотеку в порядке держать, каталоги учинить и т.д.» Шумахер становился государственным служащим, и в «Табели о рангах» он имел соответствующий разряд, чего не имели академики. Это стало причиной многочисленных споров, жалоб и разногласий. Известны и трения на сей счёт Шумахера с Ломоносовым.
И вот сейчас, спустя 300 лет, чрезвычайно важно осмыслить эти исторические факты и понять одну простую вещь: Государь Император заключил с Шумахером ПОЖИЗНЕННЫЙ контракт! Это означало, что только он и мог его от этой должности освободить. Потому-то вёл себя Шумахер столь надменно и независимо. И то, что библиотекарь становился ГОСУДАРСТВЕННЫМ ЧЕЛОВЕКОМ по решению Императора, давало ему право проводить независимую политику. Это позволило ему в нелёгкие времена пригласить в Академию рисовальщиков, архитекторов, искусствоведов, т. е. расширить сферу деятельности Академии естественных и точных наук вопреки сопротивлению академиков, которые выступали против уменьшения средств, идущих на их исследования, и тем спасти её. Если можно так сказать, он стал «отцом» будущей Академии художеств. На счету Шумахера много славных дел в развитии библиотечного дела.
И чрезвычайно важно: когда в 1718 году библиотека «переехала» в Кикины палаты, у Петра I состоялся весьма примечательный разговор с обер-прокурором П. Ягужинским. Император спросил Ягужинского: «Павел Петрович, как думаешь, – стоит ли брать плату за вход в библиотеку или пускать безденежно?» Ягужинский ответил: «Надо брать непременно, ваше Величество!» – «Глупо ты рассуждаешь, Павел Петрович, – ответил ему Император, – кто же пойдёт в твою кунсткамору и библиотеку, если за это деньги платить надо будет! А по сему повелеваю – каждого безденежного пускать и приветствовать рюмкой вина и фруктами по сезону, но только после осмотра коллекции».
Вот как начиналось просвещение! Сделаем здесь небольшое отступление. Первоначально «главное смотрение за книгами» было поручено возглавляющему Аптекарский приказ лейб-медику Петра I Р.К. Арескину, к сожалению, прожившему очень мало. Отношение Императора к «книжному начинанию» было, как свидетельствуют очевидцы, «внимательное». К примеру, когда почившего Арескина хоронили в Александро-Невской лавре, Пётр I сам шёл впереди похоронной процессии с зажжённой свечой, а у каждого участника похорон на руке было золотое кольцо с инициалами Арескина. Р.К. Арескин имел личную библиотеку в 2500 томов, которую завещал продать. Когда царь узнал об этом, он собственноручно начертал: «Заплатить по оценке». Таким образом, эта библиотека была «включена» в личную библиотеку Петра I. Пост Арескина занял Л.Л. Блюментрост, ставший впоследствии первым президентом Академии наук. Что же касается Шумахера, то он был секретарём Арескина и многому у него научился.
Шумахер занимал пост библиотекаря Академии наук с 1728 года по 1759-й, он отдал делу служения библиотеки и Кунсткамере 45 лет жизни и умер в безвестности, нищете и забвении. Мы до сих пор не знаем, где он похоронен. Я в течение многих лет пытался найти хотя бы его портрет – безуспешно.
– Известно ли, кто впервые упомянул о библиотеке?
– Впервые о ней было упомянуто в книге первого русского историка Петербурга, хранителя книжного фонда Библиотеки Императорской Академии наук А.И. Богданова. Описывая первые библиотеки Санкт-Петербурга, он назвал Библиотеку Императорской Академии наук одной из самых ранних и главных, которая «… началася собиратися по Высочайшему указу Государя Императора Петра Великого с 1714 года, а в Императорскую Академию наук соединена 1724 года». Со времени основания библиотека стала первой государственной, первой национальной и первой академической библиотекой (БАН).
– Слушал бы и слушал… Но давайте перенесёмся в ХХ век. Когда я шёл сюда, увидел на стене библиотеки памятную плиту, на которой изображён разрыв снаряда. Как библиотека пережила блокаду? Насколько мне известно, и до этих трагических дней, и после них были в жизни библиотеки печали.
– 203 года, до 1917-го, библиотека существовала при старом режиме. При новой власти, к сожалению, библиотеку постигла беда: в 1929–1931 годах она оказалась в центре так называемого «Академического дела». В 1929 году в библиотеке работала Правительственная комиссия, которая «вычистила» из БАН 80 человек, включая директора и его помощников. Всего было арестовано более сотни лиц, преимущественно из числа сотрудников БАН, Пушкинского дома, Постоянной историко-археографической комиссии.
Тогда Библиотека Академии наук СССР занималась систематизацией так называемого «нешифрованного фонда», состоявшего из спасённых библиотекой в первые революционные годы частных, общественных и ведомственных книжных собраний. Среди сохранённых сотрудниками Академии наук материалов были архив Петроградского охранного отделения, части архивов партий конституционных демократов (кадеты) и социал-революционеров (эсеры), личные архивы В.Ф. Джунковского, А.Ф. Керенского и П.Б. Струве. Но, главное, среди этих материалов были подлинники актов отречения императора Николая II и его брата Михаила.
Библиотеку обвинили в «сознательном утаивании от советской власти материалов контрреволюционного содержания», несмотря на то, что о хранении непрофильных материалов в академических стенах власти официально были уведомлены ещё в 1926 году. По этому делу были и расстрелянные, и репрессированные. Годы заключения и ссылки пережили немногие – так, из четырёх академиков после 1936 года остался в живых лишь Е.В. Тарле… Таким образом сотрудников принуждали служить новой власти.
Все лица, осуждённые по «Академическому делу», были реабилитированы в 1957–1991 гг. Мы выпустили уже два тома «Академического дела», сейчас готовим к выпуску следующие тома, но уже с комментариями. А в блокаду библиотека выживала точно так же, как выживал и весь город. Она жила и работала. Могу привести удивительный факт: в 1943 году в Москве, в Академии наук, отмечали 400-летие смерти Коперника и 300-летие со дня рождения Ньютона, а для этого нужны подлинные сочинения Коперника и Ньютона. И что бы вы думали! Сотрудники БАН привезли в Москву по Дороге жизни из осаждённого Ленинграда эти бесценные рукописи! Это был подвиг! Я могу перечислить множество таких подвигов! Удивительно, но, когда Академия наук СССР была во время войны рассредоточена в Казани, Самарканде, Ташкенте и других городах, так называемые «обязательные экземпляры» всей выходящей литературы по той же Дороге жизни везли в Ленинград, в нашу библиотеку. Мы сейчас выпускаем списки поступившей в то время литературы.
Из 150 человек, оставленных в БАН по штатному расписанию на начало войны, погибли 80% сотрудников. Вечная им память! А потом было ещё и печально известное «Ленинградское дело»… И всё это – наша библиотека! Она – убежище талантов. Она существует 300 лет. Если говорить академическим языком, 300 лет – это 2 328 000 часов, это более 8000 сотрудников, которые работали и продолжают работать. 300 лет – 33 директора. 300 лет – 21 000 000 единиц хранения, из которых 8 000 000 на иностранных языках. Это 19 400 рукописей, это 123 000 карт, это 1 800 000 – бронированный фонд. И мы – хранители этой памяти.
Что такое 300 лет? Это ещё и три пожара: в 1747, 1901 и (самый страшный!) в 1988 году. Я здесь работаю 27-й год и могу ответственно заявить, что той былой библиотеки уже почти нет. Пожар 1988 года разделил нас на две части: до него и после него. Этот шрам, эта трещина будут преследовать нас всегда. Огонь и вода уничтожили 298 961 издание! Конечно же, мы не остались одни с этой бедой: в БАН был создан штаб по ликвидации последствий пожара, работала специальная комиссия Президиума Ленинградского научного центра. Помощь библиотеке оказывали и международные организации: Международный фонд за выживание и развитие человечества, ЮНЕСКО, Международная федерация библиотечных ассоциаций и институтов (ИФЛА), Библиотека Конгресса США, Институт консервации им. П. Гетти (США). Также на борьбу с ликвидацией последствий пожара был мобилизован весь творческий потенциал города. Люди брали домой книги, «сушили» их и возвращали обратно. Книги спасали всем миром.
На сегодняшний день восстановлено из утраченных 45% отечественных и 14% иностранных изданий. Что же касается причин возникновения этого страшного пожара, то вопросов здесь больше, чем ответов…
– Как-то грустно всё… У вас же праздник!
– Мы, когда готовились к 300-летию, понимали, что не будет сейчас такого праздника, как в 1964 году. Тогда отмечалось 250-летие библиотеки. И как отмечалось: было торжественное заседание в Александринском театре, библиотека была награждена орденом Трудового Красного Знамени, более сотни сотрудников были награждены орденами, медалями и иными знаками отличия. И тогда вышел фундаментальный труд (599 страниц) о нашей истории…
Сейчас всё, к сожалению, намного скромнее, поскольку мы сейчас не учреждение при Президиуме Академии наук, а учреждение, которое подведомственно Федеральному агентству научных организаций (ФАНО). Мы раньше были в самом «сердце» нашей науки, мы знали, сколько нам будет выделено средств – было непросто, но вниманием мы не были обделены. С 1992 года нашим куратором был Нобелевский лауреат Ж.И. Алфёров. А сейчас в Академии мы вроде – «не наши». К примеру, на собрание Академии, состоявшееся 16 декабря, я не был приглашён, поскольку не являюсь членом Академии, хотя я – доктор наук и профессор. Теперь вот узнаю о принятых решениях через кого-то. И, как вы понимаете, финансирование сейчас совсем иное. При этом мою должность можно назвать «расстрельной»: за всё отвечаю, но мало что могу. Сейчас, чтобы поехать в какую-либо служебную командировку, я сначала должен написать письмо в ФАНО, объяснить ситуацию и указать, кто будет исполнять мои обязанности во время моего отсутствия.
А ситуация весьма тревожная – мы можем лишиться «обязательно бумажного экземпляра», поскольку есть мнение, что достаточно и электронного экземпляра. Мы получаем «обязательный экземпляр» академических изданий с 1747 года, а с 1783 года, по Указу Екатерины Великой всего изданного на территории Российской империи. Мы, по сути, были до 1907 года «Книжной палатой».
А сейчас «Книжная палата» упразднена. На мой взгляд, все скороспелые и непродуманные решения (оптимизировать и перепрыгнуть) подрывают основы нашей культуры. Соответственно, отсюда и отношение к самой библиотеке.
Было особенно горько, когда 26 ноября после оглашения приветствий на торжественном собрании в честь 300-летия БАН и двух небольших докладов весь «президиум» покинул зал. У государственных людей – дела государственные… Остались наши зарубежные гости, приглашённые на торжества. При этом библиотека находится в федеральном подчинении. Город нам ничего не даёт, хотя основная масса пользователей библиотеки – жители Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
И тем не менее мы достойно провели все праздничные мероприятия. Нам не стыдно. Но самым главным подарком к 300-летию для нас стало издание за счёт средств Научного издательства «Гуманистика» в серии Российская биографическая энциклопедия «Великая Россия» (13–14 тома) «Биографического словаря сотрудников библиотеки Российской Академии наук». В него включены 3 000 персоналий – свидетелей жизни БАН. 1 декабря мы провели встречу, на которую пригласили всех наших сотрудников и ветеранов; каждому сделали скан из словаря, где написано о нём, а также сканы титульного листа и вступительной статьи. Это была тёплая встреча.
Беседу вёл Владимир Шемшученко
 
 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

code