«Судьбы у всех разные, а жизнь – одна»…
Татьяна Пилецкая, красавица из фильма «Разные судьбы», – та самая Таня Огнева, которой был посвящен знаменитый романс «Почему ты мне не встретилась, юная, нежная…», в уходящем году отметила сразу три юбилея. Два из них личных и один – творческий. 50 лет сценической деятельности в одном и том же театре, который раньше назывался Театр Ленинского комсомола, сейчас – «Балтийский дом», 40 лет совместной жизни с потрясающим артистом – мимом Борисом Агешиным. И в этом году коллеги по артистическому цеху и поклонники таланта народной артистки России поздравили Татьяну Пилецкую с 85-летием. Наш корреспондент встретилась с Татьяной Львовной, чтобы поздравить и, конечно, поговорить о таких разных судьбах…
Ей ни за что не дать ее возраста. Красива той самой – строгой классической красотой, хотя кто-то из критиков-недоброжелателей назвал эту красоту «холодноватой»… Сияющие глаза, легкая фигура, прекрасная русская речь, что по нашим временам уже тоже – редкость. Это Татьяна Пилецкая, выпускница Вагановского училища, крестница знаменитого художника Петрова-Водкина и муза скульптора Александра Пахомова. Народная и любимая, до сих пор востребованная режиссерами и узнаваемая зрителями даже на улице. Женщина нелегкой судьбы и удивительного мужества. Наш разговор о таких разных судьбах на экране и в жизни начался тем не менее с самых обычных, можно сказать, чисто женских вопросов»…
КОРР. Татьяна Львовна, улыбка прекрасная, глаза ясные, а самое главное – то обаяние, которое вы излучаете… – от чего зависит? От состояния души или от каких-то других «примочек»? Уколов ботокса, например?..
ПИЛЕЦКАЯ (смеется). – Да ну вас! Какие там ботоксы! Я на это еще не заработала! И никогда ничем таким не пользовалась, я противница скальпеля хирурга как инструмента красоты. Крема, масочки какие-то… Не более того… А самое главное в другом: артист выглядит хорошо, когда он востребован. Я знаю, что завтра, к примеру, я должна выйти к зрителю, что у меня хорошее настроение должно быть, что я не имею права плохо выглядеть. Я думаю, это прежде всего поддерживает артиста, потому что я знаю массу примеров, когда актеры не востребованы профессионально, и они погибают просто от этого. Вот это ужасно! Меня Бог миловал, и я до сих пор играю на сцене, выхожу к зрителям в своем любимом театре, снимаюсь в кино. Мне некогда стареть. Ну и гены, как теперь принято говорить. А это уже – родители… Порода и природа.
КОРР. Я о родителях хотела спросить вас попозже, но уж коли так разговор складывается… Насколько я помню, ваш папа, Людвиг Евгеньевич Урлауб, был репрессирован как этнический немец в самом начале войны, а старший брат тоже в начале войны погиб на фронте…
ПИЛЕЦКАЯ. Да, я ведь на самом деле не Львовна, а Людвиговна… Вы знаете, что интересно? У нас в семье на немецком даже не говорили! Поэтому для меня, для девочки еще совсем юной, все, что случилось с нашей семьей, долгие годы было непонятно. Почему? За что? Папа был инженером-химиком, очень талантливым не только в своей отрасли, но и во многих других. Прекрасно пел, играл на многих инструментах, писал стихи, дружил со многими выдающимися людьми. К примеру, с художником Петровым-Водкиным. Кузьма Сергеевич часто бывал у нас дома, он был моим крестным отцом, и одна из его работ, где изображена я в детстве – «Татуля с куклой», до сих пор в экспозиции Таллинского музея изобразительных искусств… И именно он посоветовал родителям «отдать меня в балет».
Так вот, возвращаясь к судьбе моих родителей… Когда все это случилось, я уже была в эвакуации. Балетное училище имени Вагановой, где я училась, было эвакуировано почти сразу с начала войны, нас отправили на Урал уже 3 июля. И о том, что маму с папой выслали, – причем в разные места, я узнала намного позже. Это очень тяжелая история… (вздыхает). И когда я в первый раз все документы смотрела, нашла папино письмо, в котором он пишет: «Таточка, пиши чаще своему старому папке, жизнь которого не очень удалась…»
А Володенька, мой старший брат, – да, погиб в сорок втором. Он только что окончил военное училище, 30 мая ему исполнилось 20 лет, и 30 же мая мы получили открытку: «Едем на фронт бить врага!» И это была последняя весточка от него. Представляете?..
КОРР. Пытаюсь представить… Странно, Татьяна Львовна, мы ведь с вами не в первый раз встречаемся, а об этой странице биографии даже никогда не говорили… Наверное, потому, что болит до сих пор?
ПИЛЕЦКАЯ. Конечно, со временем боль притупляется. Иначе жить было бы невозможно. Время лечит. Хорошие люди. Но иногда я вспоминаю какие-то вещи… Я помню, как нам надо было из той квартиры, которую нам бабушка оставила, все за три дня продать, отдать, в общем, куда-то деть! Потому что нас выселяли. А там были такие уникальные вещи, ведь Урлаубы – это семья знаменитых художников… и это было такое… потрясение, потому что наше родовое гнездо просто было разорено…
Когда наше Вагановское училище вернули из эвакуации, у нас осталась только одна комната, она была закреплена за братом, как за военным, погибшим на фронте. А было до того три. И я не могла решиться поехать к себе домой. Там никто меня не ждал, не было ни мамы ни папы… Меня девочки все спрашивали: «Тань, что ты не поедешь к себе домой? Почему ты живешь в общежитии?» Ведь для многих девочек и комната была бы счастьем!
КОРР. Вам страшно было увидеть это разорение?
ПИЛЕЦКАЯ. Понимаете, я на уроках рисовала по памяти нашу квартиру, мою кровать, нашу мебель, и такая тоска была по той, прошлой мирной жизни!.. Я так явственно представляла себе наш дом, нашу Таврическую улицу, всю нашу жизнь в мельчайших подробностях. У нас всегда были домашние животные, в доме всегда было много людей, друзей родителей и моих… Было столько любви, столько заботы друг о друге. И все в один день закончилось…
Но однажды я твердо решила: еду на Таврическую, в свою комнату. Вошла во двор, поднялась на третий этаж. Представляете, на дверях осталась папина табличка: «Людвиг Урлауб». Позвонила. Дверь открыла незнакомая женщина: «Вам кого?» Я отвечаю: «Я здесь жила до войны». И не выдержала, расплакалась. Она все поняла, сердечнейшая Мария Михайловна. Поняла, кто я, почему плачу… Она меня провела до нашей комнаты, которая была закреплена за братом, она была запечатана, висел замок. Она мне ее открыла… Представляете – окна так и остались крест-накрест заклеены, всюду пыль, запах такой нежилой. Я металась по этой комнате, как в поисках былой жизни… Где-то кукла моя, какие-то фотографии, пластинки довоенные, вещи, хранившие родные запахи. Это было что-то невероятное!.. Я как-то прибралась. Соседка дала мне подушку, одеяло. И я первую ночь спала у себя дома. Четыре года войны, эвакуации, одиночества и потерь…
КОРР. Я понимаю, что это совсем не та Таня, которую вы сыграли в «Разных судьбах». Где, помнится, ваш «киношный папа» выговаривает вашей же «киношной маме»: «Как ты ее воспитала! Таня-Танечка-Танечка! Что ты вокруг нее прыгаешь! Воспитала эгоистку!» Вот это тот классический случай, когда человек на экране и человек в жизни – полные антиподы. Такие разные и в самом деле судьбы!..
ПИЛЕЦКАЯ (вздыхает). А судьбы разные, а жизнь тем не менее – одна. Моя жизнь. И жизнь моих родных. С папой мы ведь встретились уже спустя 15 лет после войны, когда ему, наконец, разрешили вернуться. Это был уже очень немолодой человек, а я – совершенно взрослая женщина, уже замужем за Пилецким, уже сама мама. И я уже сыграла в кино и Дашу Севастопольскую, и Таню из «Разных судеб»… И мы так обнялись на платформе, и он заплакал: «Таня-Танечка моя…» У него уже другая семья была… А мама так и не вышла больше замуж. Вот такие судьбы…
На самом деле о превратностях судьбы – и человеческой, и актерской Татьяна Пилецкая рассказывает в своих трех книгах: «Серебряные нити», «Хрустальные дожди» и третья, которая так и называется: «Да, у всех судьбы разные, или Биографические эскизы». Книги интересны и с исторической точки зрения, потому что в роду у Татьяна Львовны знаменитые художники и поэты, воины и ученые. И, конечно, это еще и автобиографические книги, о встречах и работах с великими мастерами отечественного искусства. И тем не менее актрисой Таня Урлауб стала совершенно случайно.
ПИЛЕЦКАЯ. Да, с легкой руки моего коллеги Анатолия Викентьевича Королькевича. Он мне как-то говорит: «Татьян, принеси свои фото, я на «Ленфильме» покажу. Ты ведь знаешь, что красива. В массовочках поснимаешься, подзаработаешь хоть немного…» А надо сказать, что время было далеко не сытное, подзаработать хотелось, и я дала свои фото, и так все пошло потихонечку… Я невероятно завидую сегодняшним молодым актрисам, сразу р-р-раз – и главная роль! В силу каких-то порой непонятных обстоятельств, потому что играть-то совсем не умеют! Но сразу – в звезды! А тогда не было этого, и красивое лицо и фигура – еще не пропуск на съемочную площадку. Поэтому я довольствовалась тем, что давали, – эпизодик, потом крошечная роль. Потом небольшая роль. Но у Козинцева! У гениального Григория Козинцева. Я очень ценю свои первые шаги в кино, всегда вспоминаю с любовью Григория Михайловича, и считаю его своим крестным отцом в кино. Это был эталон интеллигентности и профессионального мастерства. Он понимал, что мне, совсем молоденькой и неумелой актрисе кино, – все же была танцовщицей, балериной, – очень трудно в окружении таких больших мастеров, кумиров Советского Союза, как Николай Черкасов, Алексей Дикий.
КОРР. Это в фильме «Пирогов», где вы играете молоденькую, кудрявую и страшно смелую легенду сражения за Севастополь – Дашу Севастопольскую?
ПИЛЕЦКАЯ. Да. И эта небольшая, но яркая роль Даши Севастопольской оказалась очень яркой и заметной, и на меня «посыпались» другие предложения. Леонид Давыдович Луков, совершенно удивительный человек и режиссер. Всех нас, начинающих актеров, – а это Юлиан Панич, Таня Конюхова, Георгий Юматов и я – он всех нас утвердил на главные роли в кинофильм «Разные судьбы» без всяких проб! Настолько он смотрел в суть, видел человека, его возможности…
КОРР. Но ведь благодаря этому фильму и роли Тани вы потом долго не получали интересных и ярких ролей. Типаж, как ярлык, «приклеился» к вам, и режиссеры не хотели видеть в вас той самой – «юной и нежной» героини, а видели расчетливую хищницу…
ПИЛЕЦКАЯ. Это говорит только о том, что я сыграла очень убедительно! И ведь это кино действительно до сих пор очень часто показывают по телевидению. Потому что время сохранило главное – характеры людей. Ведь любовь и предательство, верность и вера в человека всегда будут теми векторами, которые и определяют: а куда движется человечество?..
А в целом я не могу пожаловаться на свою судьбу. Благодаря великому мастеру Марку Семеновичу Донскому я снялась в фильме «Мать» рядом с Верой Петровной Марецкой. Это были мои актерские университеты. Вот в наше время меня порой просто оторопь берет – как снимают кино! Трах-бах! И 262 серии на экране! Сериал снимают за месяц! А в фильме «Олеко Дундич», например, снимались Борис Ливанов, Евгений Самойлов, Сергей Филиппов, Михаил Пуговкин. С такими профессионалами Луков, казалось бы, мог не мучиться. Снимать себе и снимать, но работа шла девять месяцев. Без всякой спешки и суеты… Но и сейчас бывают исключения. Мне очень понравилось работать с Антоном Сиверсом («Поцелуй бабочки», «Качели». – Т.Т.), у него я снималась в «Каменской-5», мне не стыдно за роль старой балерины Головиной в кинофильме «Вербное воскресенье»… Хотя и там были какие-то странности, на мой взгляд. Почему-то решили, что если старая балерина, то у нее обязательно в ушах и на руках должны быть бриллианты, а на плечах – меха! Я знаю балетный мир, знакома со многими великими балеринами, в том числе и с Галиной Улановой, и ни у кого из них не было тяги к мехам и к бриллиантам, была тяга только к работе. Это сейчас – «лучшие друзья девушек – это бриллианты». А мы жили по другим законам…
КОРР. Ну а если не снимают? В кино-то? И в театре нечего делать? Не дают ролей. А человек хочет быть востребованным, узнаваемым, да и просто – жить, а на жизнь надо чем-то зарабатывать…
ПИЛЕЦКАЯ. Это так. Но вы видели когда-нибудь, к примеру, Олега Янковского или недавно ушедшего Юрия Яковлева хоть в какой-нибудь рекламе или в каком-нибудь шоу?.. А вы думаете, им не предлагали? Я хорошо помню, что ответил Олег Иванович Янковский в ответ на подобный вопрос: почему, мол, вы не снимаетесь никогда в рекламе? Он ответил: «А я лицо берегу для чего-то более стоящего!»
И мне тоже и роли предлагали, на которые я не соглашалась, и в театре были времена, когда придешь к «доске распределений на роли», а твоей фамилии там нет. Я всегда говорила себе: «Значит, я займусь чем-нибудь другим интересным». В результате я стала работать в архивах, изучила полностью биографию своей семьи, нашла такие потрясающие факты и отрыла такие истории! О них я вам еще обязательно расскажу. Написала три книги в результате.
А так – я сейчас играю главную роль в спектакле «Деревья умирают стоя», который специально для меня поставил великолепный Александр Аркадьевич Белинский. Играю на сцене Театра «Балтийский дом», где я проработала 50 лет, еще в нескольких спектаклях, работаю в антрепризах, так что мне некогда стареть, болеть, скучать, и я совершенно счастлива: своим мужем, своей дочерью Наташей и своей внучкой Лизой, которая, как и ее знаменитые предки Урлаубы, стала художником. Успешно работает в Москве. Я ею горжусь. И вообще я счастлива, поверьте. Чего и вам желаю, и вашим замечательным читателям. До встречи на сцене и на экране.
Беседу вела Татьяна ТРУБАЧЕВА