Дорогой капитан Майоров
15 декабря исполняется 90 лет Виктору Николаевичу Майорову. С каждым годом участников боевых действий Великой Отечественной войны становится меньше, скоро их останутся единицы. Тем более ценными для нас являются их свидетельства. А наш земляк – житель посёлка Павлово В.Н. Майоров – ещё и воевал на легендарных «катюшах»! Он родился в 1923 году в семье бедняков, был единственным ребёнком. Детство и юность прошли в Саратове. Написал заявление в военкомат, что после окончания школы желает выучиться на артиллериста. Когда началась война, об этом заявлении вспомнили. Направили его на учёбу в артиллерийское училище города Чкалова (ныне – Оренбург). Обычно артиллеристы учатся 3 года, но его по сокращённой программе выпустили через 9,5 месяца. При этом практические занятия проводились на старых образцах орудий. Когда молодой лейтенант попал на войну, пришлось, так сказать, переучиваться в ходе боевых действий.
Его готовили к службе на зенитных орудиях. Но в тот период зениток не хватало. И его направили на Западный фронт командовать взводом по охране «катюш». В подчинении у 19-летнего юноши оказалось 18 солдат, им выдали 8 противотанковых ружей и крупнокалиберный пулемёт ДШК. С таким вооружением в 1942 году В.Н. Майоров принял участие в боях на северном фасе Орловской дуги.
Так называемый «Курский выступ» напоминал по форме букву S, только северная его часть (Орловская дуга) была обращена в сторону Москвы, а южная часть (Курская дуга) – в обратную сторону. Орловскую дугу фашисты называли «кинжалом, нацеленным в сердце России». Они держали Курский выступ в своих руках почти два года и успели создать мощную оборону с развитой системой полевых сооружений. Здесь немецкие доты и дзоты располагались на расстоянии 50–100 метров друг от друга.
«Вы имеете представление, как работают «катюши»? – начал свой рассказ Майоров. – Сначала их заряжают в 20 километрах от переднего края. Потом они подъезжают к переднему краю, дают залп куда нужно и быстро отъезжают на исходные позиции, чтобы враги не вычислили место нахождения. Наши исходные позиции были возле Мосальска. Моим бойцам приходилось не столько охранять, сколько заряжать орудия. Каждый снаряд весил 52 килограмма. Его поднимали вдвоём и бегом бежали к орудию».
В это время их нередко бомбили. В.Н. Майоров говорит: «Меня иногда спрашивают: Вы, артиллеристы, фашиста хоть раз в лицо видели? Я отвечаю: «Да как их не видеть, если они летали на низкой высоте и, когда строчили по нам из пулемёта, улыбались».
Потом его часть направили ко Ржеву. Битва подо Ржевом считается одной из самых кровопролитных в истории Великой Отечественной войны. В ходе боёв под Ржевом появилось много «долин смерти» и «рощ смерти». В одной «роще смерти» стал базироваться взвод В.Н. Майорова. Правда, они прибыли туда после того, как немец отступил. Немецкой 9-й армией командовал, по словам В.Н. Майорова, «маленький генерал, который всё время ходил с хлыстиком». Это был Отто Мориц Вальтер Модель. Вальтер Модель считался одним из наиболее успешных военачальников вермахта. Его называли «пожарный фюрера» (то есть тот, кто ловко тушит пожары на военных позициях) и «мастер по отступлению». Он был жесток к гражданскому населению и к партизанам, а при отступлении применял «тактику выжженной земли». Так было и на этот раз. Стояла холодная зима, а Вальтер Модель приказал при отступлении сжечь всё, что было из дерева. Бойцам Красной Армии нечем было обогреваться. Но в маленькой роще, где оказался взвод В.Н. Майорова, чудом сохранились баня и сараи. Командир полка приказал взводу не заниматься ничем иным, кроме как разбирать деревянные постройки на дрова. Такая служба была в тот момент для армии не менее важна, чем артиллерийские залпы.
Виктор Николаевич был не только моложе других лейтенантов, он ещё очень любил петь. Накануне своего 90-летия он с жаром спел корреспонденту «Интернационал» и рассказал, что в 1944 году, когда прорывали блокаду Ленинграда, Л.А. Говоров приказал на всю мощь рупора включить «Интернационал», и войска пошли в наступление под эту песню. Ему об этом рассказал друг – участник прорыва.
А у В.Н. Майорова была другая музыкальная история. Однажды ему сообщили: «Вас вызывает к себе сотрудник СМЕРШ». Мы, напичканные всякими мифами, немедленно представляем себе, что должен был быть допрос. Но Виктор Николаевич возразил: «Я смотрю современные фильмы и удивляюсь. Не так на самом деле было. Я про своего полкового представителя СМЕРШ ничего плохого сказать не могу. Однажды мы с ним поспорили – я стукнул рукой по столу, и он рукой по столу. А потом – ничего, нормальные отношения. И вот он меня вызвал и поставил на патефон пластинку. Это оказалась песня «Священная война». СМЕРШ мне говорит: «Ну как?» Я ответил: «Это потрясающе». С тех пор В.Н. Майоров полюбил В.И. Лебедева-Кумача. Переживал, когда на того обрушились ложные обвинения, что он списывал свои песни у других. В.Н. Майоров из уважения к композитору выучил наизусть почти весь его репертуар и исполнял при любом удобном случае. «Лебедев-Кумач ведь сам воевал в морской пехоте», – это высшая оценка для военного человека.
Вскоре Западный фронт вернули на Орловскую дугу. И здесь пришлось воевать с Вальтером Моделем, который после Ржева возглавил немецкие войска на северном фасе. Сражение на Орловской дуге началось 5 июля 1943 года и закончилось, когда был взят город Орёл. У немцев операция называлась «Цитадель». У наших Орловская операция имела кодовое название «Кутузов».
«Эти бои тяжело вспоминать, – вздыхает В.Н. Майоров. Мы начали артиллерийскую подготовку, часа два долбили по окопам. А перед этим, видимо, была плохо проведена разведка, и не знали точное место расположения фашистов. Вальтер Модель приказал своим подразделениям покинуть окопы и уйти в глубокий тыл. А когда наша артиллерия перенесла огонь в тылы, он быстро вернул войска на позиции. Они потом легко подобрались вплотную к нашим и уничтожили целую дивизию». (Предположительно, речь идёт о 15-й дивизии полковника В.Н. Джангджавы, которая полностью погибла за один день 5 июля).
В.Н. Майоров дополняет рассказ: «По уставу на время залпа мы должны были отбегать на 50 метров, потому что вылетали газы под большим давлением. Вековой дёрн взлетал кверху – такое было давление. Но создалась такая плотность стрельбы, что бежать под пулями было невозможно. Приходилось падать в ближайшие лощинки. Лежишь, а на тебя газы давят, как будто голова вот-вот в блин превратится… Однажды, не знаю как, немцы нас засекли. Мы слишком близко стояли к ним. Из 45-миллиметровых пушек начали обстреливать наши установки. В тот день у нас 30 человек погибли, в том числе – люди из моего взвода. Я был контужен».
Виктору Майорову в конце лета 1943 года предложили должность офицера связи. В его задачи входило отвозить донесения и материалы для награждения в Резерв Главного командования (РГК), а оттуда везти целую полевую сумку наград и медалей. Однажды в сумке оказалась награда и для него: медаль «За отвагу». Одновременно ему повысили звание до старшего лейтенанта.
«В Москве был единственный завод, который ремонтировал «катюши» – завод «Компрессор». Личный состав в это время отдыхал около Коломенского. Мне всё время хотелось сходить в Большой театр. А как я пойду? – У меня сапоги кирзовые, у них вот такие голенища – некрасиво. Некоторые офицеры, у которых были деньги, могли себе позволить хромовые сапожки. А я маме аттестат отсылал. Моим родителям в Саратове голодно жилось. Однако пришлось всё равно посмотреть «театр». Это было, когда на Курской дуге произошло танковое побоище. Перед этим К.К. Рокоссовского в районе Обояни и Корочи отбросили на 35 километров. Откуда отбросили? – От Орловской дуги. Западный фронт, где я находился, ударил в тыл тем, кто оттеснил Рокоссовского. Тогда немцы заворошились на Орловской дуге.
В один солнечный день видим, летит «чудовище» – колонна «хейнкелей-111», примерно в 20 самолётов. Они не пикируют, медленно летят. А над ними, как мухи, вьются немецкие истребители, их еле видно. Наши организовали такой зенитный огонь – я не узнавал свои войска! Обычно бойцы при налёте штурмовиков прятались в окопы, а тут все вылезли из окопов, чтобы посмотреть. Раз! – и в середину этого строя произошло прямое попадание. «Хейнкель» развалился на две части, обе части, кувыркаясь, полетели на землю. Войска закричали: «Ура!», и я понял, что война приняла другой характер. Душа возликовала.
Ещё больше удовольствия мы получили, когда увидели, как в хвост этой армады подлетел наш маленький «ястребок». Он ударил не то из пушки, не то из пулемёта, и ещё один «хейнкель» завалил. Тут наши бойцы взревели от удовольствия. И я подумал: «Пусть я не попал в Большой театр, но я такое же торжество испытал на театре военных действий»!.. Потом стали немцы пятиться. (Отвод войск из Орла В. Модель начал 31 июля). Немного отойдут и стоят дней шесть на одном месте, ведут бои, да такие, что спокойно не уснёшь. За это время наши танки с пехотой к немцам подползают. Если бы мы могли посадить пехоту на машины, мы бы на полтора года раньше закончили войну. А наша пехота шла пешком, у нас не было столько машин».
К концу 1943 года зенитных орудий сумели построить достаточно, чтобы создать дивизию МЗА (малокалиберной зенитной артиллерии). Орудия предназначались для противовоздушной обороны. И тогда, как говорится, все кадры нашли своё применение. Виктору Николаевичу исполнился 21 год, когда ему в подчинение дали батарею из 80 человек. Из этих 80 половину составляли бывшие заключённые, половину – 18-летние пацаны. Слушались и воевали они замечательно. Формирование проходило под Москвой в Красногорске, а потом батарею направили на Второй Прибалтийский фронт.
«Под Ригой я лично сбил МЕ-109», – гордится Виктор Николаевич. 22 немецких дивизии, которые дрались под Ригой, под давлением наших войск отошли в Курляндию. 10 октября 1944 года части советской армии достигли побережья Балтийского моря севернее Паланги, тем самым группа немецких армий «Север» была отрезана от группы армий «Центр». Так сформировался Курляндский котёл. С конца 1944 и вплоть до мая 1945 года советские войска предпринимали 5 попыток ликвидировать курляндскую группировку. Сопротивление было настолько яростным, что все попытки заканчивались неудачей.
Только 15 мая, уже после капитуляции Германии, курляндская группировка была сломлена. Но Виктор Николаевич этого не увидел. Для него война закончилась под Тукумсом (Латвия). Он рассказывает, что бойцы долго недоумевали, почему их остановили под Тукумсом. Позже выяснилось, что они были как часовые, которые держали врага взаперти в Курляндии, чтобы враг не ударил в тыл нашим войскам, когда они брали Берлин.
1 декабря 1944 года В.Н. Майорова направили на курсы по повышению квалификации в Крым. Но получилось так, что молодой офицер вместо обучения два с половиной месяца отлежал в госпитале. Сказались последствия контузии, и его признали ограниченно годным к военной службе. Однако Берлин он увидел. Согласно военному уставу военнослужащий после госпиталя должен прибыть туда, куда были направлены его документы. Документы В.Н. Майорова оказались в Берлине, и он поехал вслед за ними, а потом в числе первых эшелонов прибыл из Берлина в Москву. Вспоминает как самое счастливое время, как их с цветами и митингами встречали на каждой станции.
В Саратове в военкомате были удивлены, что он после таких крупных сражений носит погоны старшего лейтенанта, и ему после обучения на курсах дали звание капитана медицинской службы. Участнику Великой Отечественной войны можно было поступать в любой вуз. Он выбрал Саратовский медицинский институт. В институте опять проявились последствия контузии. Ему казалось, что он непременно должен умереть, и он каждую минуту ждал, откуда придёт смерть. Через несколько лет это состояние прошло.
Учился он хорошо. Может быть потому, что он страдал непонятным заболеванием, судьба привела его к исследованию нервной системы. Поначалу он увлёкся гистологией (наукой о строении тканей живых организмов). Когда его педагог – Н.Г. Колышев – был направлен на работу в Институт физиологии имени Павлова, он сделал своему талантливому ученику вызов в аспирантуру. С 1951 года В.Н. Майоров стал трудиться в посёлке Павлово. Сначала он был аспирантом, потом – младшим научным сотрудником, старшим научным сотрудником, главным сотрудником, и, наконец, 17 лет возглавлял «Лабораторию функциональной морфологии и физиологии нейрона». Ушёл на пенсию будучи доктором наук.
«Орденов у меня мало, – посмеивается В.Н. Майоров. – Один – за войну (орден Отечественной войны), один – за труд (орден Трудового Красного Знамени). Ещё – медаль «За отвагу». Но мне хватит». И про войну он редко рассказывает. Зато часто поёт. Такое было поколение – песни любили.
Людмила ОДНОБОКОВА
Фото Антона ЛЯПИНА