«Мечтает там Крылов под тению березы…»
Многолетние устойчивые визиты Ивана Андреевича Крылова на дачу своих покровителей и друзей Олениных породили немало легенд, которые до настоящего времени устойчиво используются в различных публикациях. Одна из легенд касается места, где останавливался баснописец, приезжая погостить в Приютино.
«Что до меня, то по отпуску сего письма я, слава Богу, жив и здоров. Ем и сплю много, читаю вздор! Пишу – ничего, и нахожу, что это довольно весело. Теперь собираюсь к себе в ваше Приютино, где мне никогда не может быть скучно». И.А. Крылов – В.А. Олениной. 22 июля 1825 года.
Из описания всех строений приютинской усадьбы, подготовленных самим Олениным, известно, что на втором этаже главного усадебного дома находилось 14 жилых комнат, из которых 6 предназначалось для приезжих господ, а 8 – для домашних. Со временем напротив господского дома был поставлен равный по размерам флигель, где также имелось несколько жилых комнат, однако Крылов, наезжая в Приютино, предпочитал иное место для своего обитания.
Чаще всего в наше время имя баснописца связывают с беседкой и с домиком, специально построенным для желанного гостя, превратившегося в домочадца Олениных. «В парке есть беседка, в которой И.А. Крылов писал басни», – сообщал автор публикации о Приютине в 1955 году во Всеволожской районной газете «Трудовая слава». А.М. Гордин, автор книги «Крылов в Петербурге» (1969), использовал при ее написании и неопубликованные воспоминания старшей дочери Олениных Варвары, однако исказил их суть. И вот результат: «В старой баньке в саду, возле пруда, ему оборудовали отдельное жилье».
«Кельей Крылова в круглой каменной беседке с колоннами» называли в официальных бумагах и в отдельных публикациях помещение стоящей возле пруда ротонды с четырехколонным портиком. Из каких первоисточников извлечена подобная информация, насколько она верна? Пожалуй, самое первое упоминание имени Крылова в связи с некой беседкой появилось в 1830 году. На выставке в Императорской Академии художеств приходящий ученик А.Г. Венецианова Алексей Александрович Васильев (1811–1879) «представил на суд публике», как сообщала газета «Русский инвалид», три картины. Одна из них удостоилась особого внимания обозревателя, который писал: «Беседка в Приютине (дача А.Н. Оленина) снята с натуры как нельзя лучше, а сидящий перед нею баснописец И.А. Крылов, которого, несмотря на то, что он представлен в самом малом виде, каждый с первого взгляда узнает и величает по имени, довершает счастливое действие на нас».
Возможно, эта хвалебная реплика мастерству внеклассного ученика Академии художеств, изобразившего Крылова отдыхающим на фоне «беседки», и положила начало именовать возведенную в кирпиче ротонду этим именем. Судьба же этой ученической работы будущего академика портретной живописи мне не известна. В 1848 году в «Трудах Вольного экономического общества» доктор философии и магистр экономики Я.И. Ионсон в статье, посвященной хозяйственной деятельности нового владельца Приютина Ф.М. Адамса, отметил вскользь, что Крылов жил здесь в «одном небольшом домике». Что это за домик и где он находился, автор не указал.
И вот в 1869 году В.Ф. Кеневич в «Библиографических и исторических примечаниях к басням Крылова» сообщил еще об одном месте жительства Ивана Андреевича: «У покойного И.П. Вольского […] мы видели картину его собственной работы, изображающую комнату в Приютине над банею, где летом живали Крылов и Гнедич, когда посещали своего патрона. В этой комнате, по рассказу И.П. Вольского (проведшего свою юность в доме Оленина), оба они писали очень много».
Увы, эта картина также оказалась утраченной. Несколько других акварелей Ивана Петровича Вольского (1817–1868) обнаружились в альбоме, принадлежавшем сыну Алексея Николаевича Петру Оленину, которого уже зрелый художник навещал в Новоторжском уезде. Познакомившись с публикацией Кеневича, Варвара Оленина, любимица Ивана Андреевича, в том же году в одном из писем к издателю журнала «Русский архив» П.И. Бартеневу сообщала: «Матушка его ежегодно припирала на его квартире любимой над баней (в Приютине) дни на два, покуда не напишет басню или две. Вместе с прислугой ему сама носила кушать, имея при себе ключ, и он, как дитя, ей покорялся, говоря часто: «Ведь вы мне мать родная».
Это описание в несколько измененном виде мы находим и в неопубликованных воспоминаниях Варвары Олениной, которыми в свое время воспользовался А.М. Гордин. Книжка Кеневича прошла мимо неистощимого на выдумки прозаика и журналиста В.П. Бурнашева, с подачи которого, между прочим, до сих пор пользуется успехом сочиненная им легенда об Оленине как прототипе Митрофанушки из комедии Д. Фонвизина «Недоросль». Под прикрытием одного из своих псевдонимов – Касьян Касьянов – он в 1875 году в «Летописи чудачеств и эксцентричностей всякаго рода» сообщал, ссылаясь на рассказ некоего Селифона Селифонтьевича, что Иван Андреевич жил в Приютине «в особом домике, называемом Крыловскою кельею».
Это, по-видимому, первое превращение жилища Крылова в «келью». Вот только осталось загадкой, о каком конкретно приютинском строении шла речь: о комнатах над баней или о ротонде? В примечаниях к этой реплике Бурнашев пояснил: «В 1849 году, когда Приютино принадлежало доктору Ф.М. Адамсу, были еще следы этого домика, служившего сараем для картофеля».
Известный историк-краевед М.И. Пыляев, по-видимому, также не был знаком с книгой Кеневича и дословно повторил в 1887 году реплики Бурнашева в книге «Старый Петербург», а в 1889 году в другом не менее популярном издании – «Забытое прошлое окрестностей Петербурга», закрепив тем самым существование в прошлом в Приютине специально возведенного для баснописца жилища, превращенного затем в обыкновенное хранилище картофеля. Непосредственный свидетель пребывания баснописца в Приютине Ф.А. Оом (1826–1898), сын воспитанницы Олениных Анны Федоровны Фурман, в воспоминаниях, напечатанных в 1896 году, сообщал: «В Приютине мы гостили ежегодно по нескольку недель. Тут же лето проводил И.А. Крылов; ему было отведено помещение в хорошеньком доме в саду на горе, который назывался банею».
Мальчик точно запомнил место нахождения «кельи» Крылова, не подозревая, отчего «хорошенький дом в саду» именовался баней. Господская баня была возведена в кирпиче одновременно с другими главными для жизни за городом строениями, но еще до появления Крылова в доме Олениных. Стояла она врезанной в левый высокий береговой склон парка у Лубьи, что запомнилось мальчику, а не у пруда, и использовалась по своему прямому назначению.
«Над банею, – пояснял Оленин в описании этого строения, – жилой покой в трех отделениях; с прихода двери с нутряным замком; внутренних дверей три, из них две с замками, на балкон двери с просветом и железною щеколдою; балкон деревянный с перилами, окошек с рамами – 4». С выходом на балкон открывался вид на Лубью, заречные луга и на четыре в ряд поставленные крестьянские избы. Внешний вид баньки и все эти детали пейзажа запечатлел в карандашном рисунке художник-любитель князь Г.Г. Гагарин (1810–1893). Произошло это событие 4 июня 1833 года.
Рисунок, вероятно, появился не случайно. Иван Андреевич в то лето сменил Приютино на дачу в Новой Деревне и в комнатах над баней поселилась Анна Оленина. Гагарин исполнил в тот день и карандашный портрет девушки, запечатлев ее выходящей из комнаты. Уединиться в этом укромном месте на берегу Лубьи при отсутствии Крылова (и Гнедича, если верен Кеневич) любил также и младший сын Олениных Алексей, наезжавший в гости к родителям. Об этом пишет в своем дневнике Анна Оленина.
Здесь, вдали от господского дома, появлялась возможность остаться наедине с собой, когда по воскресным дням съезжалось столько гостей, что не хватало и сливок от 17 коров, о чем вспоминал художник Ф.Г. Солнцев, запечатлевший 26 мая 1834 года всех присутствующих в приютинской гостиной. Здание бывшей господской бани с жилыми покоями над нею не сохранилось. В советское время оно было растащено на кирпич.
В 1980-е годы (точную дату не помню), когда музей был закрыт в связи с затянувшейся реставрацией главного усадебного дома, были затрачены немалые средства и на разработку проекта восстановления этой памятной постройки. Единственная в России экспозиция, посвященная великому баснописцу, которую намеревались в своих ближайших и перспективных планах разместить после восстановления господской баньки руководящие деятели культуры Ленинградской области и Приютинского музея, не состоялась.
Лев ТИМОФЕЕВ
(Окончание следует)
На рисунке: Г.Г. Гагарин. Вид на господскую баню и крестьянские дома. 1833.